Остановимся на изображении подвига одной из самых светлых представительниц мученичества святой Перпетуи.
Пред нами – благородная гражданка, дочь богатого и знатного гражданина одного из знатнейших городов Северной Африки – Карфагена . Она уже замужем, имеет дитя и наслаждается счастливой жизнью. Но она решилась стать христианкой, – и отныне ее жизнь должна представлять один непрерывный подвиг, непрерывное мученичество.
Весьма большую ошибку допустил бы тот, кто с представлением о мучениках и мученичестве соединял бы только мысль об орудиях пытки, о диких зверях, амфитеатре, истязаниях, смертной казни...
Нет, чтобы вполне понять мученичество, нужно проследить его в стенах дома, в кругу семьи, среди ежедневной обстановки. Жизнь того времени была плодом вековой цивилизации: она вся была пропитана языческим духом, в малейших мелочах обставлена языческими формами.
Вот наступает языческий праздник. Как держать себя христианину? Должно ли ему принимать участие в общем веселье или, по выражению сурового Тертуллиана, плакать, в то время как мир веселится, и веселиться, в то время как мир плачет? Не будет ли сочтено воздержание среди общего веселья, а иногда и среди безобразных оргий – безмолвным укором?.. Вот сосед, давно знакомый, но ставший чуждым по вере, приглашает на семейное жертвоприношение. Каким мог быть ответ? Только отказ (а ведь эти приглашения бывали очень часты)... Обычный способ выражения, постоянные возгласы в разговоре: «Клянусь Геркулесом!», «Хвала Зевсу! » – как они должны были звучать для христианина, верного своему Богу до полнейшей воздержности в словах и выражениях?
Да не подумает кто-либо, что только крайняя нетерпимость могла возмущаться подобными пустяками. Для нас это – пустяки. Наше время отличается пошлым искусством произносить слова без определенного значения или, что еще хуже, прикрывать красивыми фразами некрасивые вещи.
Далеко не так думали и поступали христиане первых веков.
Христианин всецело предавался Христу; поэтому всем: осанкой, манерой держаться, образом мыслей – он отличался от язычников. Что ни движение, что ни слово – то мужественное и жертвенное исповедничество. Все это возбуждало в язычниках непонимание и недоброжелательство.
Но особенно тяжелым было положение жены-христианки, бывшей замужем за язычником. Здесь разделение проникало в самые близкие, самые задушевные отношения, вносило недоверие, раздражение, ненависть.
Могла ли супруга язычника исполнять спокойно свои религиозные обязанности, будучи зависимой от мужа, который зачастую бывал страшным деспотом? Могла ли, не возбуждая подозрений, посещать по вечерам богослужебные собрания? Могла ли оказывать гостеприимство странствующим братьям? Могла ли посещать мучеников в темницах? Нередко язычник-муж, не встречая сочувствия жены своим языческим привычкам, становился ее палачом. Вот каково было положение христианина, особенно христианки, в языческой семье и в обществе и вот почему оно часто разрешалось мученичеством и смертью!
Святая мученица Перпетуя
Перенесемся теперь в любой город Италии, Галлии или Северной Африки. Гонение только что разразилось – христиане, во дни спокойствия участвовавшие в общественной жизни и появлявшиеся на форуме, спешат принять разного рода предосторожности, стараются уклоняться от злобной подозрительности и избегать предательства.
Наступает самое тревожное время для Церкви. Главным действующим лицом в этой страшной драме преследования, охоты на христиан является чернь, невежественная и дикая. Кровожадный крик: «Христиан ко львам!» – громко раздается на улице.
«Язычники,– говорит современник,– громадными толпами врываются в дома служителей Истинного Бога, каждый бросается в тот дом, который ему наиболее известен, чтобы грабить и разорять. Драгоценности расхищались, а предметы, ничего или очень мало стоившие, и разная домашняя рухлядь сжигались на улице. Точь-в-точь если бы город подвергся неприятельскому разгрому».
В Карфагене, в одно из таких преследований, попала в тюрьму и Перпетуя. Ей было всего двадцать два года. Когда преследование еще только начиналось, отец старался уговорить ее отречься от христианства. «Отец! – возразила молодая христианка, указывая на лежащий у ее ног сосуд.– Видишь ли ты этот сосуд? Можешь ли ты назвать его как-либо иначе, чем он есть на самом деле? Смотри!.. И я не могу назвать себя иначе, как христианкой!»
Спустя несколько времени она была уже в темнице. Нужно знать римскую тюрьму, чтобы составить себе приблизительное понятие о том, что должны были испытывать заключенные. Языческое общество не знало гуманности, не знало того, что человеческая природа имеет великое значение сама по себе, независимо от внешних отличий и прикрас.
Если не было особенной какой-нибудь причины щадить арестованного, то его бросали в ужасную темницу, которая нередко находилась под землей. Ни свет, ни свежий воздух не проникали туда. Там заключенных часто томили голодом и жаждой. «По повелению императора умерщвлять нас голодом и жаждой,– пишет один карфагенский исповедник,– мы были заключены в двух комнатах, где нас и томили, не давая ни есть, ни пить. Огонь нашего мучения был так нестерпим, что никто не надеялся перенести его».
Тяжелое впечатление произвела тюрьма на юную исповедницу. «Я ужаснулась, – говорит она. – Прежде я никогда не была в такой кромешной темноте. Тяжелый день!.. Страшная жара от множества заключенных, жестокое обращение солдат и моя мучительная тоска о моем ребенке!»
Церковь делала все, что могла, для того, чтобы облегчить участь заключенных. Это ей нередко удавалось благодаря продажности тюремных сторожей. Может быть, и сами языческие власти смотрели сквозь пальцы на сношения христиан, остававшихся на свободе, со своими заключенными братьями, надеясь, что ласки и услуги родственников и друзей смягчат упорство заключенных.
«Заключенные в темницу непременно должны иметь, кто бы служил им»,– писали в Карфаген римские христиане. Впрочем, не было нужды в поощрениях к выполнению святой обязанности относительно заключенных.
Известно, что первые христиане отличались особенным усердием к исповедникам, горели к ним такой любовью, что старались заметить и запечатлеть в памяти все слова и движения их, не могли и насмотреться на них...
В той ревности, с какой верующие стремились посещать исповедников, они позабывали иногда даже самые простые, обыкновенные средства предосторожности, так что сами епископы нередко призывали их к бдительности.
Развалины древнего Карфагена
Вот что по этому поводу пишет святитель Киприан своей пастве: «Хотя братья по любви своей стремятся собираться и посещать исповедников, которых Бог удостоил уже прославить славными начатками, однако, по моему мнению, нужно делать это осторожно, не толпами, не собираясь вместе, чтобы тем самым не возбудить злобы».
Посетили верующие и Перпетую, тосковавшую более всего о своем младенце. Диаконы купили ей большую свободу: она получила возможность несколько часов в день проводить в некоем «удобном месте» и поспешила воспользоваться этим облегчением для того, чтобы кормить грудью свое дитя. Так прошло несколько времени. Наконец ей позволено было взять свое дитя к себе в тюрьму. «Темница теперь для меня стала дворцом»,– говорила обрадованная мать, лаская малютку. Какая мать не поймет этой радости!
Если, однако, языческие власти надеялись, что во мраке тюрьмы ослабеет решимость и мужество борцов новой веры, то они жестоко ошибались. Честь пострадать за великое и святое дело, живое сознание Божественной помощи, обещанной каждому страждущему за правду, всеобщее горячее сочувствие братьев, сестер и всей Церкви – все это способствовало тому, чтобы еще более укрепить христианина в его святой решимости и возвысить его над самим собой...
Величественные видения уносили узников из окружающей действительности, и, как первомученик Стефан , они созерцали отверстое небо и победные венцы, спускавшиеся на их чело. Рассказы о видениях в темнице очень часто встречаются в «Актах мученических»...
Перпетуя, среди мертвого мрака темницы, видит золотую лестницу, достигающую до самого неба. Но эта лестница была так узка, что только одному можно было всходить по ней. По бокам лестницы находились разного рода орудия пытки, а внизу, у первой ступеньки, лежало страшное чудовище, которое грозило пожрать всякого, кто осмелился бы приблизиться к нему.
Перпетуя устремляет свои взоры наверх – и там, среди отверстого неба, видит своего брата Сатура , который в то время еще не был схвачен, но потом добровольно предал себя мучениям. Взоры сестры и брата, смотревшего вниз, встретились...
– Перпетуя! Я жду тебя,– восклицает Сатур.– Но смотри, чтобы чудовище не повредило тебе.
– Во имя Господа Иисуса Христа,– отвечает Перпетуя,– оно не сделает мне никакого вреда.
Чудовище, как бы устрашась мученицы, медленно и грозно поднимает свою голову. Перпетуя без малейшего колебания всходит на первую ступеньку и раздробляет голову врагу. Она поднимается все выше и выше и, наконец, достигает до самого Неба.
Здесь пред ее взорами расстилается на необозримое расстояние сад, посреди которого сидит весьма большого роста Старец, с белыми как снег волосами. На Нем – одежда пастыря стад, Он доит своих овец. Вокруг Него стоят многие тысячи одетых в белые блестящие одежды. Он обращает на Перпетую благосклонный взор и говорит: «Здравствуй, дочь моя!» Затем Он подзывает ее к Себе и подает кусок сыру, приготовленного Им Самим. Она принимает сыр с благоговением и начинает есть, а все стоящие кругом возглашают: «Аминь!»
Во время этого восклицания Перпетуя пробуждается, продолжая ощущать невыразимую приятность райского вкушения.
Весьма часто заключенные видели и своих – уже увенчанных мученическим венцом! – братьев. Так, Перпетуе явился диакон Помпоний, незадолго пред тем пострадавший.
Он стоял в дверях тюрьмы и звал исповедницу. На нем была белая прекрасная одежда. Перпетуя пошла за ним по неровному и извилистому пути. Они пришли к амфитеатру, взошли на арену. Перпетуя дрожала от страха. «Не бойся, я буду с тобой и помогу тебе бороться»,– сказал Помпоний и отошел в сторону. Перпетуя огляделась, увидала громадную толпу народа и удивилась тому, что не было зверей.
Но в это время явился египтянин отвратительного вида и с толпой своих не менее мерзких служителей стал готовиться на борьбу против Перпетуи. Между тем на помощь последней явились прекрасные юноши. Перпетуя изготовилась для борьбы, словно мужчина. Юноши умастили мученицу маслом, между тем как египтяне катались по песку арены.
Скоро явился Муж необыкновенного роста: Он досягал высоты амфитеатра. Его одежда была прекрасна. В одной руке держал Он посох, словно глашатай военный, а в другой – сверкавшую ветвь с золотыми яблоками.
Прекратив всеобщее волнение, Он громко возгласил, обращаясь к Перпетуе: «Если этот египтянин победит тебя, ты будешь им убита; если ж тобой он будет побежден, эта ветвь будет твоей наградой». Долго длилось состязание, пока, наконец, Перпетуя не сокрушила своего противника. Народ страшно зашумел. Защитники Перпетуи торжествовали.
Державший золотую ветвь вручил ее победительнице со словами: «Мир тебе, дитя мое!» Тут она пробудилась и поняла, что ей предстоит бороться не со зверями, но с диаволом – и победа будет ей наградой.
Древний город Карфаген. Реконструкция
Мученики нередко видели себя и уже причисленными к лику торжествующих братьев на Небе и поклонялись Христу. Сатур, брат Перпетуи, видел во сне, как взяли его четыре Ангела, надели на него белую одежду и повели его между сонмом мучеников, из которых иных он знал еще на земле.
«Мы видели большой блеск,– рассказывает Сатур, – и слышали голоса, взывавшие: «Свят, Свят, Свят!» Затем мы предстали Престолу Самого Иисуса Христа и облобызали Его». Сколько мужества могла вдохнуть в сердца мучеников эта надежда – облобызать Иисуса Христа! Великие пастыри Церкви, принесшие себя в жертву за дело Божие, также очень часто являлись заключенным среди их видений...
Так освещалось неземным сиянием место ужаса, и, по выражению «Актов мученических», из мрака тюрьмы исходила Небесная радость, а из ветвей терновника расцветала корона!
Но гораздо опаснее и страшнее, чем все лишения заключения, были увещания и просьбы родных-язычников, обращенные к исповедникам. Ориген говорит, что мученичество тогда достигает своей вершины, когда нежнейшие просьбы родных соединяются с насилием мучителей для того, чтобы поколебать мужество исповедников. «Если мы,– говорит он,– в продолжение всего времени испытания не допустили диаволу внушить нам дух слабости и колебаний, если мы перенесли все ругательства, все мучения от наших противников, все их насмешки и оскорбления, если мы перенесли сострадание и мольбы наших родных, называвших нас глупыми и бессмысленными, если, наконец, ни любовь дорогой супруги, ни любовь милых детей не убедили нас дорожить этой жизнью, если, напротив, отрешившись от всех земных благ, мы вполне предались Богу и жизни, от Него исходящей,– только тогда мы достигли высшего совершенства, высшей ступени мученичества».
Да, любовь к родным была одним из величайших испытаний для мучеников. Мученики Церкви не были фанатиками, заглушившими в себе все человеческое в угоду любимой идее. Напротив, сердце их всегда было раскрыто для всех благороднейших чувств и привязанностей.
Таков вообще дух христианства, которое не подавляет, но возвышает и просветляет все истинно человеческие стремления.
Но мученикам приходилось разрывать самые близкие узы родства, как скоро они становились в противоречие с высшим законом человеческой совести.
На этот раз последователи Христа должны были представить своим поведением и выразить истину слов Господа: Аще кто грядет ко Мне, и не возненавидит отца своего и матерь, и жену и чад, и братию и сестр, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик (Лк. 14, 26).
Вот пред нами глубоко трогательное зрелище. В темницу к дочери является престарелый отец. Перпетуя должна выдержать сильнейшие испытания. Отец истерзался от душевных мук; он уже не приказывает, нет,– он просит, умоляет, наконец, бросается на колени перед дочерью:
– Дитя мое! Умилосердись над моей сединой, пожалей своего отца, если я еще достоин этого имени... Вспомни, как я носил тебя на руках своих, как лелеял тебя, пока ты не расцвела как майский цвет, вспомни, как я всегда предпочитал тебя твоим братьям,– не сделай меня предметом поругания... Посмотри на свою мать, братьев, сына, которому не жить без тебя... Не делай нас несчастными.
И бедный отец снова падает ниц перед дочерью, называет ее своей царицей, госпожой, снова целует и обливает слезами ей руки.
С невыразимой тоской смотрит мученица на отца. Но луч решимости и покорности воле Божией блестит в ее взоре:
– Батюшка! Все случится по воле Его. Наша жизнь не в нашей власти: мы все в руке Господа...
Открывается суд над заключенными, является проконсул. Громадная толпа окружает свои жертвы, как бы сторожа их и опасаясь, чтобы они не исчезли из ее кровожадных рук. Наступает критическая минута. Отец с младенцем на руках протискивается сквозь толпу и снова является перед дочерью.
– Пожалей своего ребенка! – восклицает он раздирающим душу голосом.
Но тут не место для родственных увещаний. Заключенные – пред лицом власти. Проконсул дает знак, и солдаты палками гонят несчастного отца вместе с внуком. «Скорбью пронзилось мое сердце,– пишет Перпетуя.– Как будто мне самой наносили удары – так мне больно было видеть страдающего отца». Однако прокуратор уже обращается к мученице:
– Пощади седину отца, сжалься над своим ребенком, принеси жертву цезарю.
– Ни за что на свете!
– Итак, ты христианка?
– Да, я христианка.
Вот сущность допроса. Больше ничего не нужно. Ответ получен утвердительный, «преступление» доказано. Теперь должен состояться приговор. Одно имя христианина влечет за собой тягчайшие обвинения, заключает в себе всевозможные дурные свойства возмутителя, злодея, государственного преступника. Обвинительный приговор был неизбежен: он некоторым образом носился в воздухе – в воздухе, пропитанном народной ненавистью. Это суд, так сказать, безличный, но тем более страшный, и относительно решения не может быть ни малейшего сомнения.
Христианские мученики на арене Колизея
«Когда дело идет о других преступниках,– говорит Тертуллиан,– то недостаточно, если обвиняемый объявляет себя убийцей, поругателем святыни, кровосмесителем, врагом государства: прежде чем состоится приговор, судья подробно расспрашивает об обстоятельствах и свойстве преступления, о месте и времени, о роде и способе – расспрашивает свидетелей, соучастников...
Ничего этого нет при допросах христиан! Одного только добиваются ради удовлетворения народной ненависти: не исследования преступления, но – единственно – признания в имени».
Итак, обвиняемый, желавший остаться верным своему обету, должен был дать только один ответ – ответ, который получали языческие судьи в течение трех столетий на всем протяжении громадной империи: «Я – христианин!» Возвышенный ответ со стороны тех, которые так часто слышали крик кровожадной толпы: «Христиан – на съедение львам!»
С величественным спокойствием, осененный неземным сиянием, обвиняемый на все вопросы отвечает только: «Я – христианин!» Как кратко, но как велико это слово в устах того, который ради этого имени пренебрег всеми земными выгодами!
– Ты из какого звания? – спрашивает судья.
– Я родился свободным, но я слуга Христов,– отвечает христианин.
Открытое пренебрежение всеми земными преимуществами, подчинение всех отношений одному высшему закону есть отличительная и всеобщая черта христиан того незабвенного времени. Свидетельством этому могут служить надписи, встречающиеся в катакомбах. Эти надписи, за весьма редкими исключениями, совершенно умалчивают о земных отношениях отшедшего в вечность...
Итак, получив признание в имени, проконсул старается, не дозволяя никакой свободной защиты, поколебать твердость обвиняемого. Он принимает на себя роль искусителя, выставляет на вид опасности, которым подвергает себя исповедник, грозит неизбежной казнью; иногда, с точки зрения практически опытного человека, остроумно осмеивает притязания исповедника на Небо и вечное блаженство. Но исповедник остается непоколебим. Все угрозы, обольщения – тщетны. Теперь должен состояться приговор.
В первой половине III века простой смертной казнью более уже не довольствовались. Императоры ввели в употребление пытки и истязания. Впрочем, пытки и истязания на практике были применяемы и раньше. Стоит прочитать, например, хоть «Послания» Церкви Лионской, чтобы понять, каким ужасным мучениям подвергали христиан.
«Диакон Санкт , – пишут христиане, находящиеся в Лионе (в Галлии), братьям в Азии и Фригии,– претерпел с мужеством, превышавшим силы человеческие, все муки, какие только палачи могли придумать в надежде заставить его произнести какое-либо слово, оскорбляющее веру и звание. Твердость свою он простирал до того, что даже не хотел сказать ни своего имени, ни рода, ни звания.
На все вопросы отвечал только: «Я – христианин!» – это было его именем, родиной, выражением всего, чем он был. Мучители другого ответа добиться не могли! Твердость эта до того раздражила председателя и палачей, что они раскалили полосы меди и прикладывали к самым чувствительным частям тела диакона. Плоть обуглилась,– но мученик даже не изменил положения своего. Несколько дней спустя, когда воспаление ран его сделало их столь болезненными, что он не мог терпеть никакого прикосновения, мучители снова подвергли его пыткам. Мученики Александр и Аттал , прежде нежели их умертвили, перенесли множество мучений. Александр не выразил никакой жалобы, не произнес ни одного слова, но внутри души своей беседовал с Богом. Аттал же, пока его жгли на раскаленном стуле, кричал своим палачам: «Теперь вы сами пожираете мясо человеческое!» (язычники обвиняли, между прочим, христиан в том, что те на своих собраниях будто бы употребляют человеческое мясо).
Юную Бландину и мальчика лет пятнадцати, именем Понтик , ежедневно приводили в амфитеатр, надеясь устрашить видом мучений, которым подвергались прочие христиане. Их настойчиво убеждали поклясться именем богов, но они с презрением отказались. Тогда толпа пришла в ярость и без всякого сострадания к юности Понтика и девичеству Бландины подвергла их всем возможным мукам, принуждая к отступничеству,– но твердость детей была непреодолима.
Понтик, воодушевленный сестрой, которая даже в виду неверных все продолжала укреплять его и убеждать к терпению, перенес мученичество и восторжествовал над слабостью своей юности и жестокостью мучений. Бландина, претерпевши жестокое избиение и раскаленный стул, была завернута в сеть и предоставлена разъяренному быку, который несколько раз подбрасывал ее в воздух. В конце концов эту невинную жертву закололи...
Идолопоклонники признавались, что никогда еще женщина столько не претерпевала, и притом с таким мужественным постоянством. В течение шести дней тела мучеников подвергались всяким оскорблениям, а потом, чтобы не оставить нам на земле никаких останков, враги сожгли их и бросили в реку».
И все эти зверства совершались при «добродетельном и мудром» Марке Аврелии! Все же до III века истязания не были еще, так сказать, узаконены, лишь с III века они были приняты за правило, сведены в систему.
Иногда исповедники бывали посылаемы на работы в рудники – каторжные работы того времени. Но эти смягчения являлись редкостью. Большей частью для христиан все их испытания оканчивались смертью. Самый род смертной казни был различен. Одних обезглавливали, других бросали на съедение диким зверям, третьих сжигали.
Перпетуя должна была испытать второй род смертной казни. Она была приговорена на растерзание диким зверям в ближайшие праздники.
По старинному обычаю, тем, которые осуждены были на съедение, накануне смерти готовили пиршество. Еще один раз, последний раз в этом мире, они могли воспользоваться и насладиться дарами жизни. Перпетуя и ее товарищи по темничному заключению, мужчины и женщины, отправляли агапу, «вечерю любви»,– и своды мрачной темницы оглашались гимнами в честь Христа.
Страдания святой Перпетуи и иже с нею умученных
Наконец настал последний день. Но христиане держались с таким замечательным спокойствием и достоинством! Когда они приблизились к воротам амфитеатра, хотели принудить их надеть другое платье: мужчин – красные мантии жрецов Сатурна , женщин – белые повязки жриц Цереры , по обычаю, связанному с кровавым культом финикийского божка Ваала . Но Перпетуя от лица всех остальных восстала против этого:
«Мы добровольно пришли сюда не для того, чтобы быть лишенными своей свободы,– мы своей жизнью жертвуем для того, чтобы не испытывать ничего подобного!»
Трибун признал справедливость этого требования. Перпетуя прославила Бога за то, что пришло время сокрушить голову мерзкому финикийцу! Войдя в амфитеатр, осужденные обратились к народу и напомнили о Суде Божием. Раздраженный этим, народ потребовал, чтобы мучеников бичевали, и кровожадное требование было немедленно исполнено. Но страдальцы радовались, что Господь удостоил их этой части Своих страданий.
Мужчин отдали на съедение леопардам, львам и медведям. Перпетуя и ее подруга, Филицитата , должны были подвергнуться растерзанию диким быком. С мучениц сорвали платье и надели на них сеть. Но их стыдливость произвела впечатление даже на дикую толпу, собравшуюся на кровавое зрелище.
На мучениц снова надели одежды. При первом ударе животного Перпетуя упала навзничь. Но так как более всего она опасалась, чтобы не раскрылось ее платье, то поспешила закрыться, думая более о целомудрии, чем о муках. Она старалась завязать и прибрать свои волосы: ей не хотелось страдать с распущенными волосами (это – знак печали, а не радости и торжества). Потом она поднялась, подошла к своей сестре по страданиям, Филицитате, подала ей руку... и обе вновь стали твердо и спокойно.
Толпа увидела себя побежденной, и обе подвижницы были уведены из амфитеатра. Перпетуя вдруг, словно пробудившись, к великому удивлению присутствовавших, спросила, когда же ее поставят против дикого быка.
И, когда ей сказали, что это уже было, она не хотела верить, пока не увидела следов на своем теле и одежде. Затем, обратясь к присутствующим, произнесла следующие слова: «Будьте тверды в вере, любите друг друга. Наши страдания да не устрашат вас!»
По обыкновению, гладиаторы убивали тех мучеников, которые оставались в живых после травли зверями. Народ не мог отказать себе в удовольствии насладиться этим зрелищем, и Перпетуя с Филицитатой снова были введены в амфитеатр. Тут они дали друг дружке прощальный поцелуй и стали спокойно готовиться к смерти.
Увидя занесенную над собой руку, Перпетуя издала слабый крик, но то была минутная слабость, невольная дань природе. Быстро схватила она дрожавшие руки молодого гладиатора, приставила кинжал к своей шее и безмолвно приняла смертный удар.
Так пострадала и умерла Перпетуя (+ 202/203).
– мученицы, принявшие смерть за веру во Христа в Карфагене в 203 г. Об их подвиге рассказано в дошедшем до нас документе под заглавием «Страсти святых Перпетуи, Фелицитаты и с ними пострадавших» – одном из самых ранних текстов такого рода. Первая его часть написана от первого лица и представляет собой свидетельство самой Перпетуи и ее учителя Сатура, а заключение, посвященное казни мучеников, считается принадлежащим перу Тертуллиана. Некоторые исследователи приписывают Тертуллиану авторство всего текста.
Перпетуе было 22 года, и она была дочерью аристократа, ранее исполнявшего должность проконсула, т.е. главы имперской администрации Северной Африки, а Фелицитата была ее рабыней. Перпетуя только что родила ребенка, но, по-видимому, ее мужа уже не было в живых, поскольку предание не содержит никаких сведений о нем.
Перпетуя, Фелицитата с мужем Ревокатом (оба – рабы) и двое молодых свободных граждан Сатурнин и Секундул были катехуменами Карфагенской Церкви и готовились приступить к Крещению. Согласно эдикту императора Септимия Севера, ранее принявшие христианство подданные не подвергались гонениям за свои взгляды, однако вновь присоединяться к Церкви было под страхом смерти запрещено. На основании этого указа пятеро молодых людей были схвачены, брошены в темницу, а затем преданы суду. Перед заключением все они успели принять Крещение. К ним добровольно присоединился их наставник в вере Сатур.
Для Перпетуи первые дни заключения были омрачены тревогой о ее новорожденном младенце. Однако два диакона, служащие в Карфагенской общине, сумели подкупить стражу и принести ребенка матери, а затем ей разрешили иметь дитя при себе постоянно. Отец Перпетуи приходил к ней в темницу и убеждал ее не позорить имя благородной семьи и отречься от Христа, но она оставалась непреклонной. Отец пришел и на судебный процесс: он забрал у дочери ребенка и вновь склонял ее к отречению, шантажируя ее разлукой с младенцем, но опять безуспешно. Римский префект тоже пытался действовать уговорами и даже пытался идти на уступки, требуя от Перпетуи лишь фиктивной жертвы богам, но она решительно отказалась создавать какую-либо видимость отступничества. В итоге все шестеро подсудимых еще раз объявили себя христианами и выслушали смертный приговор.
В ожидании казни Перпетуя и ее друзья находились в возвышенном и восторженно-радостном состоянии духа. Днем они беседовали о духовных вещах, а ночами молились и пели гимны. Еще более укрепляли их решимость переживаемые ими видения. В одном из видений Перпетуя увидела в мрачном и темном месте своего некрещеного брата Динократа, умершего в детстве от обезобразившей его болезни. Но когда она усердно помолилась за него, он явился ей во свете прекрасным, здоровым и торжествующим, а о его прежней болезни напоминал лишь маленький и почти незаметный шрам.
В другом видении ей явилась золотая лестница до небес, по которой восходили праведники, а у ее подножия притаился дракон. Но Перпетуе удалось пройти мимо него, поправ его голову, и взойти по лестнице на обширный зеленый луг, на котором Добрый Пастырь пас стадо овец. Он дал ей причаститься из Своих рук, а все окружающие произнесли при этом «Аминь». «Я была счастлива в жизни, — заявила Пертетуя после этого видения, — но теперь я еще счастливее».
Фелицитата в это время находилась на последнем месяце беременности, и очень переживала, что ей не дадут умереть за Христа, т.к. Римское право запрещало приводить смертные приговоры в исполнение над беременными. Но за два дня до установленной даты казни она разрешилась от бремени, и ее дочку забрала одна свободная христианка. Фелицитата громко кричала во время родов, и тюремщики иронически спросили у нее: «Как же ты собираешься переживать мученичество?», на что она ответила: «Сейчас страдаю я одна, а там со мной будет страдать Другой, так как я готова страдать с Ним».
Тем временем Секундул скончался в ожидании казни, а для оставшихся пятерых время их последней битвы наступило 7 марта 203 г., когда в Карфагенском цирке были устроены игрища по случаю дня рождения сына и соправителя императора Септимия Севера Гета. Многие горожане приходили проститься с мучениками, и Сатур сказал им: «Внимательно изучите наши лица, чтобы вы смогли узнать их в день Суда».
Трех мужчин и двух женщин вывели на арену, чтобы отдать на растерзание диким зверям. Против мужчин выпустили кабана, медведя и леопарда, а против женщин – бешенного тура. Однако звери лишь изранили мучеников, но не убили их. Страдальцы, собравшись вместе в центре арены, обнялись и обменялись братскими поцелуями, после чего были убиты ударами мечей. Неопытный палач никак не мог убить Перпетую, и она помогла ему, сама приставив меч к своему горлу. Карфагенские христиане выкупили тела мучеников и устроили им торжественные похороны. После прекращения гонений над их гробницей была воздвигнута большая базилика.
Под впечатлением подвига Перпетуи и ее друзей, силы их веры и глубины свидетельства, в городе произошли многочисленные обращения ко Христу, в том числе, обратился и один из стражников по имени Пуденций. Имена Перпетуи и Фелицитаты очень скоро стали известны далеко за пределами Карфагена и вокруг них сложился культ почитания. Тесная связь Карфагенской и Римской Церквей обусловила их почитание и в центре Западного христианства: с IV века Перпетуя и Фелицитата упоминаются в Римском календаре, а затем – и в Римском Евхаристическом каноне.
Огромной популярностью пользовались «Страсти Перпетуи и Фелицитаты» – вплоть до того, что св. Августину приходилось предупреждать подчиненных ему священников, что нельзя ставить этот текст в один ряд с Евангелиями.
Полное собрание и описание: молитва святой перпетуя для духовной жизни верующего человека.
В этой заметке я совершенно не собираюсь ни защищать празднующих «День влюбленных», ни поддерживать тех, кто критикует этот праздник, ни рассказывать о святом Валентине. Рассказать мне хотелось бы об одной почти забытой в Православии святой – Святой Перпетуе, чья память празднуется именно 14 февраля по новому стилю, и которая пострадала вместе со своей служанкой Фелицитатой, Сатиром, Ревокатом, Саторнилом и Секундом.
Святая Перпетуя – это святая уникальная. Она уникальна тем, что именно она является первой женщиной-христианкой, которая оставила нам свой мученический дневник – собственноручные записи о своем аресте, пребывании в темнице, допросах, и удивительных видениях. Ее записи составляют часть Актов святой Перпетуи, которые, в отличие от многих других произведений подобного рода, признаются подлинными. Записи заканчиваются перед мученичеством на арене амфитеатра, и она пишет: «Итак, я заканчиваю это описание нескольких дней перед представлением. А то, что совершится на представлении, пусть запишет кто-нибудь другой…»
Видения святой Перпетуи следующие:
1) золотая лестница, по которой на небеса восходили праведники, лестницу окружали обнаженные мечи и ножи, а под лестницей стерёг дракон;
2) мученица попирала голову дракона, а затем восходила по золотой лестнице к зелёному лугу, на котором Христос Добрый Пастырь пас стадо овец, Христос дал мученице вкусить из Его рук, причём окружающие сказали при этом «Аминь» (знак будущего мученичества и райского блаженства);
3) святая Перпетуя видела её некрещённого брата-язычника Динократа, умершего в детстве от обезобразившей его болезни, находившегося в тёмном и мрачном месте. После усиленной и слезной молитвы о брате Перпетуя вновь увидела его в том же самом месте, которое однако изменилось и стало светлым, а ее брат напился воды из бассейна, стал здоровым и счастливым, и лишь шрам на лице напоминал о его прежней болезни;
4) Святая Перпетуя победила дикого египтянина, мученица увидела в этом знак того, что ей предстоит победа над дьяволом;
5) накануне мученической гибели Перпетуя вновь видела лестницу на небо, по которой восходили христиане, и змею, жалившую их.
Молитва святой мученицы за умершего брата является очень важным свидетельством того, что ранние христиане молились за умерших. Вопреки утверждениям протестантов, запрещающих своим последователям молиться за умерших и утверждающим, что у ранних христиан не практиковались подобные молитвы, святая Перпетуя молится о своем брате. Кроме того, это свидетельство дает надежду всем тем, чьи родственники, близкие и знакомые умерли без покаяния, или же не сподобились Таинства Крещения. Видение святой Перпетуи отнюдь не утверждает, что ее брат попал в рай после ее усиленных молитв, поскольку мученица видит его в том же самом месте, где он и был до этого, однако видно, что брат получил облегчение и избавился от страданий.
Лестница на небо, которую видит святая Перпетуя, очень напоминает лествицу преподобного Иоанна Лествичника, что доказывает общность духовного опыта восточного подвижника и западной святой.
Интересно, что внешность Христа Доброго Пастыря, Которого видит святая, совпадает с видением Его в Апокалипсисе св. Иоанна Богослова – и в том и другом случае Христос имеет белые седые волосы – «И я пошла и увидела большой сад, а в середине сада седовласого Человека, сидящего в пастушечьей одежде и доящего овец. Вокруг же стояли многие тысячи облеченных в белые одежды. Он поднял голову, посмотрел на меня и сказал: «Привет тебе, дочь Моя» (Акты св. Перпетуи). «глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег» (Апокалипсис 1:14).
Удивительной и мужественной была ее смерть. Дикие животные не нанесли ей вреда. Тогда она была усечена мечом. Гладиатор-новичок не решался нанести удар мечом, и она сама взяла его руку и навела меч на свою шею. Незадолго до смерти она передала через других христиан свое последнее пожелание всей христианской общине: «Будьте крепки в вере. Любите друг друга. Пусть наше мученичество не станет для вас причиной соблазна». Эти слова сквозь века обращены и к нам, современным христианам.
На Западе почитание святой Перпетуи началось с самого времени ее мученической кончины. Ее имя, наряду с некоторыми другими раннехристианскими мученицами, упоминается в каноне римской мессы. В Северной Африке ее почитание было настолько популярным, что в день ее памяти (на Западе ее память празднуется 7 марта) существовал обычай чтения в храмах ее мученических Актов.
У нас же про эту удивительную женщину знают очень мало. Крайне редки у нас ее иконы, появившиеся в основном в последнее время, не существует написанных ей акафистов, тропарей и кондаков, нет и храмов, названных ее именем. Хочется надеяться, что со временем и у нас возрастет почитание Карфагенских мучеников, показавших своим примером, что для них жизнь – это Христос, а смерть – приобретение.
Святая мученица Перпетуя и с ней пострадавшие, молите Бога о нас!
Святая мученица Перпетуя
Родом Перпетуя была из знаменитого африканского города Карфагена. Отец ее исповедывал языческую веру, мать была христианка. Рано овдовев, Перпетуя дала обет посвятить остаток своей жизни Богу. Наступило гонение, поднятое императором Септимием Севером. Еще не крещенную, а только готовившуюся к вступлению в благодатное царство Христово, Перпетую, по указу императора, схватили и ввергли в тюрьму. Престарелый и убитый горем отец употреблял все усилия, чтобы склонить дочь к перемене убеждений, но, видя безуспешность своих попыток, решил оставить ее в покое.
Для мученицы наступили дни тяжелых испытаний. Сырость, духота и теснота темничного помещения, суровость и грубость стражей и, в довершении всего, разлука с любимым ребенком оказывали на Перпетую гнетущее действие. Но потом она привыкла к этой обстановке, а когда принесли к ней ее дитя, то она и совсем успокоилась, и тюрьма, по ее собственному признанию, стала для нее приятным жилищем.
Господь не оставил свою верную исповедницу без утешения и сподобил ее откровения.
Произошло это таким образом. Тюремное заключение разделял с Перпетуей и ее брат Сатир, который, интересуясь участью сестры, просил ее обратиться к Богу с молитвой, дабы Он открыл предстоящую судьбу. И вот, рассказывает святая Перпетуя, Господь исполнил ее прошение. В видении ей была показана золотая узкая лестница, уставленная всевозможными препятствиями. Стражем лестницы был дракон, который не допускал к ней никого. Но Сатир, брат Перпетуи, бесстрашно миновал все препятствия и взошел на верх лестницы.
Затем, замечая стремление Перпетуи последовать за ним, он выразил опасение, что дракон помешает ей в этом. Но Перпетуя именем Господа Иисуса Христа обезоружила чудовище и благополучно последовала за братом. Взошедши на лестницу, она увидела благообразного пастуха, который доил овец. Пастух предложил ей испить молока, на что она согласилась. Пробудившись от сна, Перпетуя, действительно, почувствовала во рту что-то сладкое. Видение это и самой Перпетуей, и ее братом было истолковано в смысле указания на скорое отшествие в обители Отца небесного.
Через несколько дней Перпетуя получила разрешение увидеться с отцом, но и на этот раз, несмотря на все его просьбы образумиться и во имя родственных чувств отказаться от христианства, осталась непоколебимою.
Скоро состоялся и допрос исповедницы. Все бывшие с нею на допросе христиане, крещенные вместе с нею в темнице, бесстрашно исповедали имя Христово. Когда дошла очередь до св. Перпетуи, то перед нею появился отец ее с ребенком на руках и вместе с судьею Иларием еще раз горячо умолял свою дочь отречься от Христа. Однако все было безуспешно, и судья приговорил отдать Перпетую, в числе других исповедников, на растерзание зверям. В темницу, куда отведена была после приговора Перпетуя, еще раз явился отец, не оставлявший надежды убедить свою дочь.
Наконец, перед самым днем казни Перпетуя видела еще один сон, открывший ей волю Господа. Ей видится во сне, будто она подошла к амфитеатру цирка и взошла на арену.
Здесь она увидела безобразного эфиопа, который предложил ей вступить с ним в борьбу. Перпетуя дала согласие и уже готовилась вступить с ним в борьбу. Перпетуя дала согласие и уже готовилась вступить с ним в бой, как вдруг появляется высокого роста человек, в руках которого была богатая трость, а также зеленая ветвь с золотыми яблоками. Он предложил следующие условия состязания: если эфиоп победит женщину, то он может и убить ее; если же одолеет женщина, то она получит и эту ветвь, и эти золотые яблоки. Началась борьба. Перпетуя искусно убегала от всех уловок и хитростей эфиопа, так что борьба затянулась. Наконец, она, чтобы покончить борьбу, сложила обе руки вместе и ударила ими в голову эфиопа так сильно, что последний упал на песок.
Высокий человек исполнил свое обещание, и Перпетуя получила обещанную награду. «Меня утешило это видение, - рассказывает Перпетуя, - ибо оно, хотя и предсказывало мне борьбу, но вместе с тем уверяло меня в победе».
Этим и заканчиваются записи Перпетуи. Эта записи были продолжены свидетелями ее мученических страданий. Вот что они повествуют о дальнейшей участи Перпетуи и ее сподвижников.
Вечером накануне казни христианам, обреченным на съедение зверей, была дана пища, из которой они постарались устроить вечерю любви. В помещении, где страдальцы устраивали свою святую трапезу, мало помалу начали собираться любопытные. Мученики воспользовались этим обстоятельством и обратились к собравшимся с речью, угрожая им праведным судом Божиим и увещевая оставить свои заблуждения.
«Сегодня вы, видимо, тронуты нашей судьбою, - говорил один из узников, брат Перпетуи Сатир, - а завтра будете рукоплескать нашим убийцам. Всмотритесь в нас, чтобы вы могли узнать нас, когда все мы предстанем пред грозным Судиею живых и мертвых».
Многие после этого удалились, объятые страхом, другие же остались и уверовали в Христа.
Но вот наступил и самый день казни. Христиан вывели из темницы и повели в амфитеатр. Радостно шли они восприять смерть за имя Христово. А в цирке, между тем, уже собралась многочисленная толпа, с жадностью ожидавшая возможности насладиться зрелищем растерзанных дикими зверями людей. Наконец, христиане были приведены в амфитеатр. Поравнявшись с тем местом, где сидел эпарх Иларий, они воскликнули, обращаясь к нему: «Ты осуждаешь нас в настоящей жизни, но Бог осудит тебя в будущей!»
Для борьбы с Перпетуей и другими женщинами-христианками была назначена самая свирепая корова. С казнимых обыкновенно снималась одежда и они нагими должны были выходить на арену.
Перпетуе, которую все знали, как добродетельную мать и жену и притом знатную гражданку, было позволено облачится в свои одежды. Началась борьба. Животное легко подняло Перпетую на рога и бросило ее на землю. Мученица Фелицитата, бывшая рядом с Перпетуей, заметивши, что последняя лежит без чувств на земле, быстро подошла к ней и подняла ее. Затем Перпетуе было рассказано, как ее спасли от ярости животного. Она сперва не хотела этому верить, но затем поверила, когда увидела на своем теле многочисленные ужасные раны. Обратившись к смущенным видом этих ран своим собратиям-христианам, она сказала: «Не соблазняйтесь моими мучениями, но пребывайте стойкими в вере…»
Между тем дикие звери продолжали растерзывать христианских мучеников. На брата Перпетуи Сатира бросился огромный леопард и тяжело ранил его. Народ, видя льющуюся из Сатира кровь, закричал: «Он крещается в другой раз!» Умирая, Сатир укрепил в вере одного оглашенного Пудента, убеждая его не падать духом, а, наоборот, укрепляться видом мученических страданий. Сняв со своей руки перстень и окунув его в своей крови, он дал его Пуденту, как залог дружбы в постоянное напоминание о мученической своей кончине.
Видение Перпетуи оправдалось. Первым взошел к Отцу небесному Сатир. Затем после долгих мучений скончалась и Перпетуя, а за нею и остальные мученики.
Так, Перпетуя и иже с нею кровью своею запечатлели свою горячую любовь ко Христу и исповедание Его имени. Это было около 203 года.
Рождество Христово
Святитель Геннадий Новгородский
Преподобный Иоанн Дамаскин
ВСЕ РУБРИКИ
Строительство в городе-курорте Кисловодске клиники инновационных медицинских технологий и Домового Храма Святителя Луки (Войно-Ясенецкого)
357700, Ставропольский край, г. Кисловодск, пр-т Ленина, 38
СО СВЯТЫМИ КО СПАСЕНИЮ: Святые Перпетуа и Фелицитата, мученицы, со сподвижниками
П АМЯТЬ СВВ. П ЕРПЕТУИ И Ф ЕЛИЦИТАТЫ СО СПОДВИЖНИКАМИ, МУЧЕНИЦ
Перпетуа и Фелицитата жили в конце II в. Перпетуа в тайне от отца-язычника приняла христианскую веру и стала склонять к ней своих близких - брата Сатура и рабов Фелицитату, Ревоката, Секунда и Сатурнина. Перпетуа была молодой вдовой; Фелицитата также была замужем, но подробностей о её муже в распространённых текстах не содержится. Обвинённые в христианстве, все они были в доставлены в Карфаген - столицу провинции, где жили. У св. Перпетуи был сын-младенец, которого приносили ей в тюрьму для кормления. В это же время Фелицитата, будучи на восьмом месяце беременности, после тяжких родов, при издевательствах стражи, произвела на свет дочь, которую удочерила христианская семья.Сохранились подлинные документы, описывающие вышеуказанные события - прежде всего, записи самой св. Перпетуи, а также свидетельство очевидца. Не уступив просьбам отца, посещавшего её в темнице, св. Перпетуа не отреклась от своей веры. После краткого разбирательства всех заключенных приговорили к растерзанию зверями. Триумфального выхода на арену не дождался только Секунд, который скончался в заключении. Непосредственно перед мученичеством Перпетуа и Фелицитата приняли крещение, ибо на момент ареста они были ещё катехуменками. Посреди зверей, на арене, Перпетуа и Фелицитата обменялись поцелуем мира. Звери, однако, только ранили мучеников. И тогда гладиаторы добили их мечами.
Их мученичество прославилось по всей Церкви. Имена святых Перпетуи и Фелицитаты упоминаются в I Евхаристической молитве («Римском каноне»).
Мученическая смерть святых Перпетуи, Фелицитаты и сподвижников произошла 7 марта 202 либо 203 г.
Соборная молитва дня (Collecta)
Deus, cuius urgénte caritáte
beátæ mártyres Perpétua et Felícitas
torméntum mortis, contémpto persecutóre, vicérunt,
da nobis, quæsumus, eárum précibus,
ut in tua semper dilectióne crescámus.
Per Dóminum nostrum Iesum Christum, Fílium tuum,
qui tecum vivit et regnat in unitáte Spíritus Sancti,
Deus, per ómnia sæcula sæculórum. Amen.
Боже, Чьей неотступною любовью
блаженные мученицы Перпетуа и Фелицитата
мучения смертные от гонителей презренных победили,
подай нам, просим, их молитвами,
чтобы в любви Твоей мы постоянно возрастали.
Через Господа нашего Иисуса Христа, Твоего Сына,
Который с Тобою живёт и царствует в единстве Святого Духа,
Бог во все веки веков. Аминь.
Фрагмент из записей св. Перпетуи, удивительно проникновенных и непосредственных, содержится в книге «Задумайся над этим».
В проповеди, которая произносилась сегодня, содержится замечательная подробность: когда св. Фелицитата рожала дочь, она, как все роженицы, кричала. Стражник ей сказал: «Если ты не в силах вынести родовые муки, то что ты будешь делать на арене, где тебя станут терзать дикие звери?». Фелицитата отвечала: «Родовые муки я терплю сама, и потому кричу. А на арене Иисус будет терпеть муки за меня и даст мне силу. Там я не буду кричать».
И ещё одна подробность: святые мученики начала 3-го века отстоят от нас не так далеко, как могло бы показаться. На прошлой неделе я встречался с отцом-салезианцем, который приехал в Варшаву для торжественного поминания своего собрата, священника-салезианца, убитого в Тунисе во время недавних беспорядков. Карфаген это территория нынешнего Туниса. История мученичества во вселенской Церкви продолжается…
| Фелицитата и Перпетуя | |
| Felicitas et Perpetua | |
| Смерть: | |
|---|---|
| Почитается: |
в Православной и Католической церквях |
| В лике: | |
| День памяти: |
7 марта (в Католической, Лютеранских и Англиканских церквах), 1 февраля (14 февраля н.ст.) (в Православной церкви) |
| Подвижничество: |
мученическая смерть |
Фелицитата и Перпетуя - христианские мученицы, пострадавшие в Карфагене в 203 году. Об их аресте, заключении и мученичестве рассказывается в «Страстях святых Перпетуи, Фелицитаты и с ними пострадавших» - одном из первых подобных документов в истории Церкви.
Личности мучеников
Согласно упомянутым «Страстям» Перпетуя была 22-летней вдовой и кормящей матерью, происходившей из знатной семьи. Фелицитата была её рабыней, в момент ареста ожидавшей ребёнка. С ними пострадали два свободных гражданина Сатурнин и Секундул , а также раб по имени Ревокат . Все пятеро были катехуменами в Карфагенской церкви и готовились принять крещение.
Указ императора Септимия Севера позволил христианам исповедовать своё учение, но запрещал посторонним присоединяться к Церкви. Во исполнение этого указа пятеро катехуменов были арестованы и помещены под стражу в частном доме. Вскоре к ним присоединился их наставник Сатур , пожелавший разделить судьбу своих учеников. Перед переводом в темницу все пятеро приняли крещение. Обстоятельства суда и смерти мучеников, а также видения Сатура и Перпетуи описаны в «Страстях».
История мученичества
«Страсти» состоят их четырёх частей: краткого введения (I-II главы), история и видения Перпетуи (III-IX главы), видения Сатура (XI-XIII главы), записанные свидетелями обстоятельства смерти мучеников (XIV-XXI главы). «Страсти» сохранились в греческом и латинском оригиналах и считаются древнейшими из сохранившихся мученических Актов.
Заключение и суд
В «Страстях» Перпетуя рассказывает о том, что первые дни заключения были омрачены тревогой о её новорождённом младенце. Вскоре двум карфагенским дьяконам удалось подкупить стражей и принести ребёнка матери; ей было позволено оставить дитя при себе, после чего темница стала для неё подобной дворцу. Отец Перпетуи, знатный язычник, приходил к дочери с просьбой отречься от Христа и не позорить честь их имени, но Перпетуя была непреклонна. На судебном процессе отец присутствовал вновь, забрав от мученицы её ребёнка, он заклинал дочь отречься от Христа, хотя бы ради младенца. Аналогично действовал и римский прокуратор, но Перпетуя отказалась даже для вида принести жертву о здравии императора. Все шесть мучеников ещё раз объявили себя христианами и были приговорены к смерти - растерзанию зверями. Накануне будущих мучеников посетили христиане, а затем вновь отец Перпетуи, тщетно пытавшийся переубедить дочь.
Видения Перпетуи
В «Страстях» описаны следующие видения Перпетуи:
- золотая лестница, по которой на небеса восходили праведники, лестницу окружали предметы холодного оружия, а под лестницей стерёг дракон;
- мученица попирала голову дракона, а затем восходила по золотой лестнице к зелёному лугу, на котором Добрый пастырь пас стадо овец, Пастырь дал мученице вкусить из его рук, причём окружающие сказали при этом «Аминь» (знак будущего мученичества и райского блаженства);
- её некрещённый брат Динократ, умерший в детстве от обезобразившей его болезни, находился в тёмном и мрачном месте. После молитвы Перпетуя вновь увидела его здоровым и счастливым, и лишь маленький шрам напоминал о его прежней болезни (это видение пересказывает блаженный Августин);
- мученица победила дикого египтянина, Перпетуя увидела в этом знак того, что ей предстоит победа не над дикими зверьми, но над дьяволом;
- накануне смерти Перпетуя вновь видела лестницу на небо, по которой восходили христиане, и змею, жалившую их.
Видения Сатура
Сатур видел себя и Перпетую перенесёнными четырьмя ангелами на Восток в прекрасный сад, где их встретили другие африканские мученики - Иокунд, Сатурнин, Артай и Квинт. В другом видении Сатур видел священномучеников - епископа Оптата Карфагенского и пресвитера Аспазия, предлагавших ему утешиться с ними. Описание чертога, ангелов, поющих «Свят, свят, свят», и двадцати четырёх старцев схожи с видениями Иоанна Богослова в четвёртой главе Откровения.
Мученическая смерть
Секундул умер в заключении. Фелицитата, находившаяся на последнем месяце беременности, боялась, что ей не позволят умереть за Христа, так как по римским законам казнь беременной запрещалась. Но за два дня до казни она родила дочь, которую удалось отдать свободной христианке. Перпетуя рассказывает, что тюремщики спросили измученную родами Фелицитату: «Вот, ты так страдаешь сейчас; что же будет с тобою, когда тебя бросят зверям?». Фелицитата ответила на это: «Сейчас страдаю я, а там со мной будет страдать Другой, так как я готова страдать с Ним ». Накануне казни на мучеников пришли посмотреть любопытствующие горожане, и Сатур сказал им: «Внимательно изучите наши лица, чтобы вы смогли узнать их в день Суда ».
Казнь мучеников состоялась 7 марта - в день празднования дня рождения Геты - сына и соправителя Септимия Севера. По сценарию праздника мужчин должны были одеть в костюм Сатурна, а женщин - Цереры. Но Перпетуя заявила мучителям, что христиане идут на смерть, лишь бы не поклоняться римским богам, и потребовала уважать их свободную волю. Палачи уступили требованию мученицы.
На трёх мужчин (Сатурнина, Ревоката и Сатура) выпустили кабана, медведя и леопарда; на Фелицитату и Перпетую - дикую корову. Звери изранили мучеников, но не смогли убить их. Тогда израненные мученики приветствовали друг друга братским поцелуем, после чего были обезглавлены. При этом неопытный палач Перпетуи сумел обезглавить её только со второго удара, причём она сама приставила его меч к своему горлу. Христиане выкупили тела мучеников и погребли их в Карфагене.
Почитание
После окончания гонений над гробницей Фелицитаты и Перпетуи в Карфагене была воздвигнута большая базилика. Тесная связь Римской и Карфагенской церквей сделала имена мучениц известными в Риме, в IV веке их имена уже упомянуты в римском календаре. Фелицитата и Перпетуя упоминаются в евхаристическом каноне римской литургии.
Изначально днём памяти Фелицитаты и Перпетуи было 7 марта - день их мученической кончины. В связи с тем, что этот же день впоследствии стал праздником в честь Фомы Аквинского, папа Пий X перенёс день памяти Фелицитаты и Перпетуи на 6 марта. После реформы богослужебного календаря (1969 год), последовавшей за Вторым Ватиканским собором, празднование в честь Фелицитаты и Перпетуи было возвращено на 7 марта. Современная коллекта, используемая в Римской церкви 7 марта, такова: «Боже, ради любви твоей святые мученицы Перпетуя и Фелицитата устояли в вере перед лицом гонений и смертной муки; просим Тебя, чтобы их молитвами в нас возрастала любовь к Тебе. Через Господа нашего Иисуса Христа, Твоего Сына, Который с Тобою живёт и царствует в единстве Святого Духа, Бог, во веки веков ».
7 марта Фелицитата и Перпетуя вспоминаются в Англиканских и Лютеранских церквах. В Православной церкви память Фелицитаты и Перпетуи отмечается 1 февраля (14 февраля нового стиля).
Ковчег с часть мощей святых мучениц хранится и выставлен для поклонения паломникам в правом приделе церкви Святых Апостолов Петра и Павла в г. Бохум (Германия).
Источники
- Бахметьева А. Н. «Полная история Христианской Церкви». М. «Яуза-Пресс» 2008. 832 с. ISBN 978-5-903339-89-1. Страницы 222-224
- Параллельные тексты «Страстей Перпетуи, Фелицитаты и с ними пострадавших» на латинском, английском и греческом языках
«Христиан – львам! – ревели трибуны. – Христиан – в огонь! Смерть христианам!» К началу III века эти крики сотрясали всю Римскую империю, включая самые отдаленные провинции. Какие бы ни случались стихийные бедствия – пожары, засухи, землетрясения, извержения вулканов, наводнения, – вина за них привычно возлагалась на христиан. «Отеческие боги гневаются на нас за то, что повсюду появились почитатели некоего Христа», – говорили римляне, требуя наказывать «виновных» наравне с уголовными преступниками.
«Пусть о том свидетельствуют собственные списки ваши – между преступниками, осуждаемыми на наказание и заточение за убийство, воровство или другие преступления, есть ли хоть один христианин? Вами, язычниками, полны темницы; а если в них заключены христиане, то уж разве только за то, что они христиане, – вопрошал писатель Тертуллиан, выходец из Карфагена. – А между тем вы преследуете христиан. Народ, и не ожидая приговора судей, побивает нас камнями, сжигает наши жилища. В ярости своей он не щадит даже умерших и из гробниц вырывает тела христиан, чтобы терзать их.
Все служит предлогом для ненависти вашей: разольется ли Тибр или разольется Нил, случится ли засуха или землетрясение, голод или болезнь, тотчас поднимаются крики: „Христиан львам!“, как будто до пришествия Иисуса Христа никогда не испытывалось подобных бедствий…»
Когда-то Карфаген – древнейшая колония финикийцев, основанная отважными мореплавателями, – был одним из самых могущественных противников Рима. С финикийцами-карфагенянами, или, как их называли римляне, – пунийцами, велись бесконечные Пунические войны. Как тут не вспомнить сенатора Катона, который 180 (!) своих речей в сенате заканчивал одной и той же фразой: «А все-таки, я считаю, Карфаген должен быть разрушен». Город и был до основания разрушен в 146 году до н.э. – со всеми древними финикийскими храмами, дворцами, святилищами, и затем вновь отстроен по римскому образцу.
На развалинах вырос новый Карфаген, который стал столицей крупнейшей римской провинции Африка. Теперь это был оживленный, многонаселенный город, где общественные здания сверкали мрамором и имелись – это не так давно открыли археологи – даже шестиэтажные дома, оборудованные ваннами и канализацией, своего рода первые «высотки», правда, рассчитанные всего на одну семью. При раскопках домов в Карфагене были обнаружены самые древние образцы красивейшей средиземноморской мозаики.
Достопримечательностью нового Карфагена был большой амфитеатр (примерно на тридцать тысяч зрителей), а также общественные бани, подаренные городу Марком Аврелием. В первые века в городе вовсю кипела политическая и культурная жизнь: существовали философские, медицинские и юридические школы, училища риторов, театры.
В конце II века в Карфагене в богатой и знатной семье родилась главная героиня этого рассказа – Фивия Перпетуя. Ее отец, судя по сохранившимся сведениям, был декурионом – действующим или бывшим членом городского совета, либо занимал в Карфагене другой высокий пост. Еще у Фивии были мать и два брата, один из которых умер в семилетнем возрасте.
«Благородно рожденная, изысканно воспитанная» Фивия Перпетуя вышла замуж, родила сына. О ее муже нам ничего не известно – возможно, он погиб или оставил жену, обратившуюся в христианство. Перпетуе было 22 года, когда она, ее раб Ревокат и его жена рабыня Фелицитата, а также еще двое юношей благородного происхождения – Сатурнин и Секунд – готовились принять крещение. В христианской общине Карфагена они были в числе оглашенных.
Как будет вспоминать Перпетуя, отец из любви к ней всячески старался отвратить ее от веры.
«– Отец, – сказала я ему, – видишь ли, скажем, этот сосуд – кувшин, лежащий здесь?
– Вижу, – отвечал отец.
– Можешь ли ты назвать этот кувшин каким-нибудь иным наименованием, чем то, что он есть?
– Нет, – сказал он.
– И я не могу назвать себя ничем, кроме того, что я есть, – христианка.
Тогда отец мой, разгневанный моими словами, бросился на меня, как будто хотел вырвать глаза мои. Но он только пригрозил мне и ушел прочь…»
В 201 году император Септимий Север издал указ, запрещающий подданным империи принимать иудаизм или христианство.
Фивию Перпетую и других оглашенных, которые готовились стать христианами, схватили и привели на допрос к судье Иларию. Все арестованные – и знатного происхождения, и рабы – с твердостью исповедовали Христову веру.
К ним добровольно присоединился еще один человек, по имени Сатур, которого в момент ареста не было дома. Кто-то называет Сатура родным братом Перпетуи, другие – старшим и более взрослым по возрасту наставником всей группы оглашенных. Фивия Перпетуя обращалась к нему «брат мой», что тогда было принято среди христиан. Но одно несомненно: Сатур во время испытаний старался поддерживать всех остальных.
Сначала заключенных держали в заточении в частном доме, и там все они приняли крещение. Таким образом, они нарушили императорский эдикт и выразили неповиновение закону, за что полагалось строгое наказание. Арестованных бросили в темницу, где они должны были дожидаться суда.
Но Фивия Перпетуя заранее знала, что ее ожидает:
«…Мы были крещены, и Дух подсказал мне, чтобы в воде крещения я не искала ничего, кроме благодати для телесного укрепления в мученичестве», – написала она в своем дневнике.
Дело в том, что в темнице Перпетуя делала записи «собственной рукой по ее собственным мыслям». Судя по всему, она, будучи римлянкой благородного происхождения, получила хорошее образование. Дневниковые записи Фивии Перпетуи, сохранившиеся до наших дней, – один из самых поразительных документов раннехристианского времени. Они позволяют нам заглянуть за стены карфагенской тюрьмы и понять, что чувствовали те, кто отдавал жизнь за Христа.
Из записок Перпетуи мы узнаем, что в тюрьме было очень темно и тесно. Скорее всего, тюрьма представляла собой подземелье или помещение, где окна закрывались камнями, и арестованные находились в полной темноте. Перпетуя пишет, что была «очень испугана, потому что никогда ранее не испытывала такой темноты».
Ж. Л. Жером.
«Последняя молитва христиан перед казнью»
«О, ужасный день! Страшная жара, удары воинов, непролазная толпа…» – доверит она переживания своему дневнику.
Судя по всему, мужчин в тюрьме избивали. Один из арестованных – Секунд – умер в заключении, и, как напишет Перпетуя, «тело его уже испытало борьбу».
Сама она больше всего тревожилась об оставленном дома грудном ребенке. Но затем карфагенским христианам удалось подкупить стражников, и ей стали приносить сына в тюрьму на кормление. После этого, пишет Перпетуя, «темница показалась мне дворцом, и я предпочитала быть в ней скорее, чем где бы то ни было в другом месте».
Но вот наступил день суда. На заседание пришел отец Перпетуи, который умолял дочь пожалеть его седины и отказаться от прежних показаний. Вот как молодая женщина и любящая дочь описывает еще одно сильнейшее испытание: «Он пришел ко мне и бросился передо мной. – Сжалься, дочь моя, над моими сединами.
Сжалься над твоим отцом, если я могу еще называться твоим отцом. Этими самыми руками я воспитал тебя до нынешнего твоего цветущего возраста, я всегда предпочитал тебя твоим братьям, не предавай же меня. Подумай о своих братьях, подумай о твоей матери, о твоей тетке, подумай о твоем сыне, который не сможет жить без тебя. Отложи свою храбрость и не доведи нас всех до погибели, потому что никто из нас не сможет жить со свободным сердцем, если ты пострадаешь.
Это и подобное говорил мой отец, в своей любви ко мне целуя мои руки, бросаясь к ногам моим и со слезами называя меня не дочерью, но госпожой. И я скорбела о седых волосах моего отца и о том, что он – единственный из всей нашей семьи – не радовался моему мученичеству. И я старалась утешить его, говоря:
– На лобном месте будет то, что Богу угодно, ибо знай, что мы находимся не в собственных наших руках, но в руках Божиих. И он ушел от меня в огорчении».
На следующий день арестованных снова повели для слушания дела в городское управление. Слух об этом быстро распространился по городу, и в зале суда собралось много народа. Ведь и Фивию Перпетую, и других арестованных многие карфагеняне знали с детских лет, и уж конечно вовсе не как преступников.
Подсудимые взошли на возвышение. Каждый по очереди был допрошен и «исповедал свою вину», то есть вслух говорил, что он – христианин. Когда очередь дошла до Фивии Перпетуи, в зале неожиданно появился ее отец с младенцем на руках.
«Мой отец с моим мальчиком протиснулся ко мне и тихим голосом сказал мне:
– Пожалей твое дитя.
Илариан-прокуратор, который только что принял власть вместо проконсула Минуция Тимиана, недавно умершего, сказал:
– Пощади седины отца твоего, пощади младенчество твоего сына, принеси жертву о благополучии императоров.
Я ответила:
– Я не сделаю этого.
Илариан спросил:
– Христианка ли ты?
Я ответила:
– Да, я – христианка».
После полученных признаний оставалось только дождаться решения суда, но Фивия Перпетуя и до вынесения вердикта знала, что это будет смертный приговор. Ей было открыто в сонном виде́нии, что всех подсудимых в скором времени ожидает мученичество за Христа, и даже то, что Сатур уйдет из жизни первым.
Она описывает в дневнике, что видела во сне «золотую лестницу изумительной высоты, чрезвычайно высокую, которая доходила от земли до неба». Эта лестница была такой узкой, что взбираться по ней можно было только поодиночке, к тому же бока этой лестницы были увешаны и утыканы острыми мечами, ножами, копьями, кинжалами, гвоздями, крючьями и тому подобными острыми предметами.
У подножия лестницы сидел страшный змий, готовый броситься на всех, кто хотел по ней подняться. Не обращая на него внимания, Сатур первым взошел на лестницу и благополучно взобрался наверх. На самой верхней ступени он оглянулся и обратился к Перпетуе со словами:
– Перпетуя! Я жду тебя, но остерегайся, чтобы змий не поглотил тебя.
– Я не боюсь его, – ответила она и тоже стала подниматься по лестнице, как на первую ступень, наступив на голову змия.
А когда тоже поднялась – увидела райские обители и прекрасные селения. Там она встретила благообразного пастуха, который доил овец. Пастух предложил ей испить молока, Перпетуя согласилась и… проснулась. Пробудившись, она почувствовала во рту «сладость, которую не в силах описать» и с этого момента «перестала иметь какую-нибудь надежду на этот мир».
Но все же приговор, который вынес карфагенским христианам суд, заставил содрогнуться многих присутствующих на заседании. 7 марта 203 года, в день рождения Геты – сына императора Септимия Севера, во время праздничных игр арестованные должны быть отданы на растерзание зверям на арене цирка. Это был очень жестокий приговор: как правило, осужденных приговаривали к «усечению мечом». Существует версия, что недавно прибывший из Испании новый губернатор Карфагена Публий Илариан хотел таким образом отличиться перед цезарем и устроить в честь императорского сына человеческие жертвоприношения.
«После того прокуратор произнес приговор обо всех нас, осудив нас на съедение диким зверям, и мы сошли с помоста вниз и, радостные, вернулись в темницу», – запишет, вернувшись из зала суда, Перпетуя.
Радость… Вот то самое чувство, которое испытывали христиане первых веков, воспринимая как великую награду возможность пострадать за Христа. До казни оставалось еще несколько дней.
Главной заботой Фивии Перпетуи был маленький сын, но даже это вскоре перестало ее мучить: «Так как мой ребенок должен был питаться моей грудью и для того находиться при мне в темнице, то я просила диакона Помпония пойти к моему отцу и просить его дать мне моего младенца, но отец мой не дал его. И, видимо, была на это воля Божия, потому что дитя перестало просить о груди, а мои груди не причинили мне никакой тяготы, и я перестала терзаться заботой о моем ребенке и болью в грудях».
Схваченная вместе с госпожой рабыня Фелицитата была беременна, и у нее приближалось время родов. Она боялась, что не успеет родить до дня казни. По закону беременных женщин нельзя было подвергать общественным наказаниям. И значит, ее должны были казнить не с единоверцами, а среди преступников.
В тюрьме Фелицитата мучилась родами и громко стонала. Кто-то из тюремщиков ее спросил:
– Ты, которая так страдаешь сейчас, что же станешь делать, когда будешь брошена диким зверям, которых ты так презирала, когда отказывалась принести жертву?
Она ответила:
– Сейчас страдаю я, а там со мной будет страдать Другой, так как я готова страдать с Ним, – имея в виду Иисуса Христа.
За два дня до казни Фелицитата родила девочку, которую передали женщине-христианке, и та воспитала ее как свое дитя.
В тюрьме с осужденными на казнь стали обращаться еще хуже прежнего: перестали кормить, запретили свидания. Кто-то нашептал трибуну, что христиане могут сбежать из тюрьмы «посредством волшебных заклинаний и песен», и он ужесточил условия их содержания. Перпетуя пристыдила его, сказав:
– Почему ты не позволяешь нам лучшего утешения? Ведь мы подведомственны благородному цезарю и будем бороться со зверями в день его рождения. Не является ли для тебя славой, чтобы мы выглядели более сытыми и здоровыми в этом представлении?
Трибун покраснел и приказал, чтобы христиан содержали с большей человечностью. По крайней мере к ним снова стали пускать посетителей. Один из тюремщиков сделал для осужденных много доброго. «Пуденс-воин, помощник надзирателя тюрьмы, который начал относиться к нам с большим почтением, убеждаясь, что великая сила Божия была с нами, допустил много братий видеть нас, чтобы и мы и они могли бы взаимно ободрить друг друга».
Накануне казни узники совершили в темнице агапу – общую трапезу, соединенную с богослужением: общей молитвой, пением псалмов, гимнов. В помещение стали набиваться любопытные стражники, которые прежде ничего подобного не видели.
– Сегодня вы, видимо, тронуты нашей судьбою, – сказал им Сатур, – а завтра будете рукоплескать нашим убийцам. Всмотритесь в нас, чтобы вы могли узнать нас, когда все мы предстанем пред грозным Судиею живых и мертвых.
Тюремщики испугались этих слов и разошлись, но один из них остался. Это был уверовавший во Христа Пуденс, который принял решение вместе с осужденными принять смерть на арене.
В ночь перед казнью Фивия Перпетуя увидела еще один сон, который успела записать. Она как будто бы подошла к амфитеатру цирка и взошла на арену, где ей предстояло начать схватку с безобразным эфиопом.
Перпетуя дала согласие и уже готовилась вступить в бой, как вдруг появился высокого роста человек, в одной руке которого была красивая трость, а в другой – зеленая ветвь с золотыми яблоками. Он огласил условия предстоящего состязания: если эфиоп победит женщину, то может убить ее; если же одолеет женщина, то она получит в награду ветвь с яблоками.
Началась борьба. Перпетуя ловко уворачивалась и убегала от эфиопа, состязание было трудным. Наконец, чтобы скорее окончить борьбу, она сложила вместе обе руки и ударила ими по голове противника так сильно, что эфиоп упал на песок. Перпетуя получила обещанную награду – ветвь с золотыми яблоками.
«Меня утешило это виде́ние, – написала в дневнике Перпетуя, – ибо оно хотя и предсказывало мне борьбу, но вместе с тем уверяло меня в победе».
Как скажет в своей апологии Марк Минуций Феликс, современник карфагенских христиан: «Мы испытываемся несчастьями, как золото огнем». Вот и видения Фивии Перпетуи были такими же: золотая лестница, золотые яблоки…
Записки Фивии Перпетуи завершаются такими словами: «Итак, я заканчиваю это описание нескольких дней перед представлением. А то, что совершится на представлении, пусть запишет кто-нибудь другой».
И вот наступило 7 марта 203 года – день рождения несчастного Геты, который спустя несколько лет будет убит на глазах у матери родным братом. С раннего утра жители Карфагена начали занимать места в цирке, чтобы быть ближе к арене.
Все-таки поразительна эта любовь римлян к жестоким, кровавым зрелищам… Сейчас она кажется нам коллективным помешательством, но история дает возможность проследить, как оно развивалось, достигнув в III веке состояния полного безумия.
Когда-то все начиналось с благородного обряда устраивать состязания на могилах умерших предков, чтобы те тоже смогли полюбоваться доблестью потомков. Вынесенные на широкую публику турниры, уже с участием осужденных на смерть преступников и плененных врагов Рима, стали любимым развлечением римлян.
Как сообщает в «Анналах» историк Тацит, «ранее наспех сколачивали ступенчатые трибуны для зрителей и временную сцену, а если глубже заглянуть в старину, то народ смотрел представления стоя, ибо опасались, что если в театре будут сиденья, он станет проводить в нем целые дни в полном безделье». И эти опасения полностью оправдались.
В императорском Риме гладиаторские бои длились целыми днями и неделями, а в честь особых праздников – месяцами. Кровавые зрелища становились все более широкомасштабными и изощренными. Это были и морские сражения, где гладиаторы с трезубцами охотились на жертв, наряженных морскими чудовищами, так что в конце представления вода на арене становилась красной от крови, и инсценировки знаменитых исторических битв, и охота на диких зверей в Африке.
Дело дошло до того, что к III веку популяции многих животных в Римской империи были на грани уничтожения. Со всех частей света на гладиаторские игры везли слонов, крокодилов, львов, леопардов, медведей, кабанов – только для того, чтобы их публично убить.
Римский консул и историк Дион Кассий в «Римской истории» cообщил, что в день торжественного открытия Колизея на арену выпустили до девяти тысяч зверей и большое количество преступников, осужденных на смерть. У нас нет данных о массовых казнях христиан именно в Колизее, но традиция сохранила имя одного узника, растерзанного на этой арене в начале II века, – святой Игнатий Богоносец. Римлянам так понравилось наблюдать публичные убийства безоружных людей, что без этого уже не могли обойтись и театры: во время представления непременно проливалась чья-то кровь!..
Осужденных на смерть наряжали в звериные шкуры или костюмы богов и заставляли перед казнью разыгрывать для потехи публики целые спектакли. Чтобы привлечь интерес публики, в конце драмы «Геракл» героя могли и сжечь на настоящем костре. А в популярной, любимой римлянами драме Катулла «Лавреол» о беглом рабе, ставшем разбойником, главного героя – Лавреола – в финале полагалось распять на кресте.
Никто давно уже не мог понять, что происходило на арене. Будь то гладиаторские сражения, цирковое или театральное представление, – все вместе они назывались одним словом – зрелища. Впрочем, было и другое распространенное название – потешные игры, так как они устраивались для потехи зрителей. Возбужденная видом крови и смерти, публика доходила до полного неистовства…
Блаженный Августин в своей «Исповеди» рассказывает о юноше, который ненавидел подобные зрелища и осуждал друзей за то, что они ходят в цирк. На спор юноша согласился один раз пойти на гладиаторские игры, сказав, что даже не будет смотреть на арену. Он действительно зажмурился, но в тот момент, когда трибуны взорвались криками, не выдержал и открыл глаза…
«Как только увидел он эту кровь, он упился свирепостью, он не отвернулся, а глядел, не отводя глаз, он неистовствовал, не замечая того, наслаждался преступной борьбой, пьянел кровавым восторгом. Он был уже не тем человеком, что пришел, а одним из толпы, к которой пришел, настоящим товарищем тех, кто его привел. Чего больше? Он смотрел, кричал, горел и унес с собой безумное желание, гнавшее его обратно».
Утром карфагенских христиан вывели из темницы и повели в амфитеатр. По сценарию «потешных игр» мужчин должны были одеть в костюмы Сатурна, женщинам следовало изображать римскую богиню урожая Цереру. Но Перпетуя отказалась наряжаться и сказала, заступившись за других: – Мы пришли сюда по собственному нашему изволению, и поэтому наша свобода не должна быть насилуема. Мы пришли сюда именно для того, чтобы не делать таких вещей. Думаю, что вы согласитесь с нами в этом. Палачам пришлось уступить ее требованиям: осужденных вывели на арену в своей одежде.
«Перпетуя шла с кротким видом, с величием невесты Христовой, избранницы Божией, пряча сияние своих глаз от рассматривания толпы», – рассказал очевидец, продолживший ее записи. Поравнявшись со скамьей, где сидел вынесший им приговор прокуратор Илариан, кто-то из осужденных воскликнул: «Ты осуждаешь нас в настоящей жизни, но Бог осудит тебя в будущей!»
В амфитеатре среди жадных до зрелищ зрителей были и карфагенские христиане, которые пришли для того, чтобы услышать и запомнить каждое слово мучеников и по возможности после казни забрать их святые останки для достойного захоронения.
Для борьбы с Перпетуей и Фелицитатой была выведена дикая буйволица. Свирепое животное сразу же подняло Перпетую на рога и швырнуло на землю. Женщина лишилась чувств. Но к ней подбежала Фелицитата, которая находилась рядом, и подняла свою бывшую госпожу. Удивленная Перпетуя не чувствовала ни страха, ни боли – «так глубоко она пребывала в Духе», и даже не сразу могла понять, откуда на ее теле появились раны.
«Жестокость зрителей была удовлетворена, и они потребовали, чтобы осужденные были выведены в Живительные врата», – свидетельствовал очевидец казни.
Как и в любом цирке, у арены амфитеатра в Карфагене было двое главных ворот, именовавшихся Врата жизни (или Живительные врата) и Врата смерти. Победители покидали арену через Врата жизни, а убитых или умирающих уносили через Врата смерти. Но прокуратор не дал знака прекратить расправу над христианами, и представление продолжилось.
Велев друзьям подойти к ней ближе, Перпетуя сказала: «Стойте крепко в вере и любите друг друга, и не огорчайтесь моими страданиями».
Тем временем на арену выпустили кабана, медведя и леопарда. На Сатура бросился леопард и тяжело ранил его. Увидев льющуюся кровь, народ на трибунах закричал: «Омыт и спасен, омыт и спасен!» и «Он крещается в другой раз!» Такое крещение кровью принял на арене воин Пуденс, которого Сатур убеждал не падать духом. Умирая, Сатур снял с руки перстень, окунул его в свою кровь и дал Пуденсу «как знак памяти».
Апологет Марк Минуций Феликс, родиной которого тоже считается Африка, писал: «Не только мужчины, но даже отроки и женщины, вооружившись терпением в страданиях, презирают кресты, пытки зверей и все ужасы казней. И вы не понимаете, несчастные, что никто не захотел бы без причины подвергнуть себя казни, никто не мог бы без Божественной помощи вынести такие мучения».
Затем, как это было принято на играх, раненых перенесли на особую площадку на арене, чтобы добить их. Толпа ринулась к этому месту, «чтобы видеть, как меч будет входить в тела мучеников, делая свои взоры как бы участниками убийств».
Мучеников подняли и поставили так, как того захотела толпа. Карфагенские христиане обменялись поцелуями, как написал очевидец, «причащаясь мученичеству с лобзанием мира».
Неопытный палач сумел предать смерти Фивию Перпетую только со второго удара, и она сама приставила его меч к своему горлу.
«…И я пошла и увидела большой сад, а в середине сада седовласого человека, сидящего в пастушьей одежде и доящего овец. Вокруг же стояли многие тысячи облеченных в белые одежды. Он поднял голову, посмотрел на меня и сказал: „Приветствую тебя, дочь Моя!“ И Он позвал меня и дал мне кусок сыра из молока, которое надоил. Я приняла сыр протянутыми руками и съела его. А все стоящие кругом сказали: „Аминь“».
В темнице Сатур тоже записывал свои видения. Он увидел, как четыре Ангела переносят его и Фивию Перпетую куда-то на восток, в прекрасный сад, где их встречают другие африканские мученики – Иокунд, Сатурнин, Артай и Квинт. В другой раз Сатур видел священномучеников – епископа Оптата Карфагенского и пресвитера Аспазия, предлагавших ему остаться с ними. И райские чертоги, и Ангелы, поющие «Свят, свят, свят», и двадцать четыре старца на удивление похожи на то, что созерцал духом и описал в Апокалипсисе Иоанн Богослов, – эта реальность доступна только святым.
Тела святых карфагенских мучеников погребли в Карфагене. Позднее над их могилами была возведена величественная базилика. Уже в наше время на ее месте обнаружена плита с высеченными именами Перпетуи и Фелицитаты.
Но они были и ранее известны верующим, благодаря уникальному древнему документу «Страдания святых мучеников Перпетуи, Фелицитаты, Сатура, Сатурнина, Секунда и Ревоката». Основная часть текста представляет собой тюремные записки Фивии Перпетуи и Сатура, а завершающая часть, по мнению исследователей, написана Тертуллианом со слов очевидцев. Впрочем, по поводу последней части есть и другие версии, но ни у кого нет сомнений, что «Страдания» сохранили для нас реальные сведения о карфагенских мучениках. И подобных историй в конце II – начале III века в древнеримской провинции Африка происходило немало.
Известно, что в царствование Коммода христиане из местечка Исхли (по-латыни Сцили) отказались поклоняться «гению» императора. Имена семи мужчин и пяти женщин, обезглавленных в Карфагене 17 июля 180 года, перечислены в древнем документе «Акты сцилийских мучеников».
В 188 году, как сообщает Тертуллиан в сочинении «Апологетика», ярость карфагенского населения против христиан возбудили жрицы богини Целесты. Толпа нападала на собрания, оскверняла христианские кладбища, требовала от властей «не отводить поля под гробницы христиан».
В 198 году, при Септимии Севере, состоялась казнь христианина Намфата и других мучеников в африканском городе Мадавре.
Гонения в Африке были такими сильными, что Тертуллиану пришлось написать послание римскому проконсулу в Африке Скапуле, который из ненависти к христианам вообще хотел казнить каждого десятого жителя Карфагена.
Это жестокое наказание – децимация – применялось только в римских армиях, да и то в исключительных случаях, для подавления бунтов. «Пощади несчастную сию провинцию», – взывал Тертуллиан и тут же утверждал: «У нас нет иного верховного владыки, кроме Бога. Он превыше тебя, Он не может и не захочет оставаться в неизвестности, и ты ничего не в состоянии сделать против Него».
Время показало, насколько он был прав.
Презентация первой книги серии «Святые в истории» состоится 15 мая в 19:30 в культурном центре «Покровские ворота». В презентации примут участие автор книги, писатель Ольга Клюкина и настоятель храма святой Троицы в Хохлах, протоиерей Алексий Уминский.
