План:
-
Введение
- 1 Исторический очерк
- 2 География
- 3 Административное деление
- 4
Население
- 4.1 Национальный состав
- 4.2 Дворянские роды
- 4.3 Известные жители и уроженцы
- 5 Религия
- 6
Экономика
- 6.1 Сельское хозяйство
- 6.2 Лесные промыслы
- 6.3 Промышленность
- 6.4 Торговля и транспорт
- 7 Губернаторы Примечания
- 10 Источник
Литература
Введение
Гродненская губерния - одна из северо-западных губерний Российской империи с центром в городе Гродно.
1. Исторический очерк
Достоверные сведения о нынешней Гродненской губернии - представлявшей в более отдаленное время страну, покрытую непроходимыми лесными дебрями и топями и населённую ятвягами, - начинаются с XI в., то есть со времени движения сюда славян. Около 1055 г. появляются селения славян. Сначала страна составляла особое Городненское княжество, вошедшее в состав Литвы около половины XIII века. В 1501 г. при разделе великого княжества Литовского на воеводства северо-западная часть Гродненской губернии принадлежала Трокскому воеводству, северо-восточная - Новогрудскому, а южная составляла первоначально Наревское, а с 1520 г. Подлясское воеводство, которое в 1596 г., образовав Брестское воеводство, слилось воедино с Польшей. Это административное деление застал последний раздел Польши. Из части, перешедшей к России в 1795 г., образована была с 1796 г. Слонимская губерния в составе 8 уездов: Слонимского, Новогрудского, Гродненского, Волковыского, Брестского, Кобринского, Пружанского и Лидского. Через год, в 1797 г., Слонимская губерния соединена была с Виленской, под названием Литовской губернии, а через пять лет, по указу 1801 г., отделена в прежнем составе от Виленской, с переименованием в Гродненскую. В таком виде она просуществовала 40 лет до присоединения к ней в 1842 г. Белостокской области, заключавшей 4 уезда: Белостокский, Сокольский, Бельский и Дрогичинский, причём последний соединен был с Бельским в один уезд; Лидский уезд отошёл к Виленской губернии, а Новогрудский - к Минской, так что Гродненская губерния состоит теперь из 9 уездов.
2. География
Расположена была между 51°30"-54°3" с. ш. и 26°44"- 30°16" в. д.; граничит: к северу - с Виленской губернии, к востоку - с Минской, к югу - с Волынской и к западу и северо-западу - с Привислянским краем, от которого отделяется pp. Неманом, Бобром, Наревом, Лизой, Нурпом и Западным Бугом.
По занимаемому пространству в 33979 кв. вёрст принадлежала к числу наименьших губерний в России.
Вся поверхность средней, а в особенности южной части Гродненской губернии представляет сплошную равнину и только северная и северо-восточная части губернии несколько волнисты, впрочем, с пологими холмами, не превышающими 924 футов над уровнем моря - у фольварка Тарасовец Слонимского уезда.
По строению своей почвы Гродненская губерния принадлежит преимущественно к системе средне- и нижнетретичной и только по Неману, а частью, ограниченными местами - в уездах Белостокском, Бельском и Брестском - встречается меловая формация с остатками в ней белемнитов. По Западному Бугу - преобладает гранит, переходящий ниже в гнейс. В балках по р. Лососне и около Гродно встречается торфяной уголь, а также во многих местах - месторождения озерных и болотных железных руд. Наиболее распространенные по всей губернии почвы: песчаная с большей или меньшей примесью глины или перегноя, супесчаная и суглинистая занимают более 5 / 7 частей всего пространства губернии. Сыпучие пески встречаются наиболее часто в северной части Гродненского уезда, а в других уездах - по течению рек Нарева, Нурца, Зап. Буга и Лесне. Песчано-каменистая почва занимает около четверти всего пространства уездов Сокольского и Белостокского. Чёрные почвы (лесная и болотная) имеют относительно небольшое распространение, занимая до 140000 дес., в уездах Гродненском, Пружанском, в средней части Брестского и на северо-западе Кобринского. Почвы - подзолистая (77600 дес.), торфяная (3320 дес.) и болотистая (196000 дес.) наиболее распространены в южной части губернии, причём торфяные залежи встречаются во всех уездах, за исключением Пружанского; их глубина местами доходит до 2-3 аршин; они отчасти разрабатываются местным населением.
Большая часть Гродненской губернии лежит на окраине Балтийского бассейна и только юго-восточной своей частью принадлежит Черноморскому; губ. удовлетворительно орошена водами. Неман, войдя с запада в пределы губернии, первоначально течет по незначительной части Слонимского и Волковыского уездов, а затем прорезывает весь Гродненский уезд. Длина течения реки по губернии до 140 вёрст, ширина её от 20 до 110 саж., глубина от 3 до 12 футов при незначительном падении реки от 1 до 1,5 футов на версту; замерзает река 9 декабря, а вскрывается 28 марта; свободна от льда 256 дней (у Гродно). Неман судоходен на всем пространстве, но правильному судоходству препятствуют мели. Река имеет большое значение для местного торгового движения, чему способствуют искусственные соединения - каналом Огинским притока её р. Щары с р. Ясельдой, впадающей в Припять, и с Западн. Бугом - Августовским каналом. Левые притоки Немана значительнее правых; их 13, и наиболее важны: Щара, течет в пределах губернии до 207 вёрст, принимая сплавные реки - Лохозву (86 вёрст), Гривду (100 вёрст) и Нессу (84 вёрст); менее значительные левые притоки Немана: Зельва (150 вёрст), Кан (100 вёрст), Свислочь (120 вёрст) и Лососна (55 вёрст). Из 8 правых притоков наиболее значительны: Котра с притоком Пыррой и Исса. Р. Нарев, вытекает из болот Пружанского уезда, длина течения 248 вёрст, принимает справа: Супрасль (95 вёрст) и Бобр (170 вёрст) с притоками - Сидрянкой, Лососной и Бржезовкой; приняв реку Бобр, Нарев становится судоходным; левые его притоки незначительны. Западный Буг принадлежит только правым берегом на протяжении 252 вёрст Гродненской губернии, отделяя её от Привислянского края. Посредством Днепровско-Бугского канала, соединяющего р. Муховец с р. Ниной, входит в водную систему Днепра и Вислы. З. Буг принимает в пределах губернии 11 притоков, из которых главнейшие с правой стороны: Муховец (83 вёрст.) с притоком Рытой, Лесна (100 вёрст.), Нурец и Пульва; из них последняя и Муховец - судоходны. Ясельда, левый приток Припяти, берет начало в обширных болотах на западной границе Волковыского уезда; длина течения её в пределах губернии 130 вёрст; наиболее важен правый приток - р. Пина.
Озёр много, но они не велики. Некоторые из озёр, как, например, Задубенское, Белое, Молочное и Лот, соединённые между собой и с вершиной р. Пырры природными и искусственными водными каналами (Тизенгаузенским или Королевским), представляют удобные сплавные пути. Все вообще водные пути в Гродненской губернии принадлежат к западной системе искусственного водяного сообщения, связывающего Балтийское море с Чёрным, причём все протяжение судоходных путей в пределах губернии составляет около 1400 вёрст. Наиболее важные пристани заходятся на р. Немане - в г. Гродно и в мест. Мостах; на р. Щаре - в г. Слониме, на р. Бобре - в зашт. г. Гониондзах; на Западном Буге - в г. Брест-Литовске, на Муховце - в г. Кобрине. Судоходство по Неману, а равно и сплав по другим водным путям, начинается со второй половины апреля, а оканчивается в октябре. Суда, плавающие по речкам Гродненской губернии, носят названия: витин , поднимающих грузы до 14000 пудов, барок - до 5000 пудов, бердин - до 4000 пудов, габар (железные) до 1500 пудов; более мелкие суда: дубассы, лигивы, комыги, или полубарки, лодки, боты и т. д. Болота занимают до 1/15 части всего пространства губернии. Наиболее болотистые местности находятся: в пущах Беловежской и Гродненской, при слиянии Бобра с Наревом, по течению рек Муховца, Нарева, Нурца и др. Непроходимые болота тянутся по левому берегу р. Пины, в Кобринском уезде, имея до 70 вёрст длины и от 6 до 30 вёрст ширины; замечательно по величине Пиотковское болото в 22 кв. вёрст, лежащее между pp. Наревом и Лизой. Имеющиеся в губернии минеральные источники, солено-бромистые, Друскеники, пользуются обширной известностью.
Климат губернии умеренный; ни сильных жаров, ни жестоких, продолжительных морозов не бывает. По наблюдениям в Белостоке, Гродно, Свислоче и Брест-Литовске, средняя температура года - 6°,3. Из ветров преобладает западное направление; число дней с осадками 145 при среднем годовом количестве выпадающей влаги около 500 мм. Вся лесная площадь занимает почти 18 % пространства губернии, а именно 484000 дес., и под искусственными насаждениями - 1584 дес. В лесах преобладают сосна и ель; затем, местами чистыми насаждениями встречаются дуб, береза, осина, ольха; ещё реже попадаются граб, вяз, ясень и клён; опушки леса состоят иногда из орешника, дикой яблони, груши и проч. Мачтовых деревьев очень мало; строевого и товарного леса достаточно, и он сплавляется отчасти в Пруссию и Привислянский край. Леса по Западному Бугу ценятся выше лесов неманских; наиболее богаты лесами уезды Гродненский, Пружанский и Слонимский; а из лесных дач замечательны пущи Беловежская и Гродненская.
Губерния разделена на 9 уездов: Гродненский, Сокольский, Белостокский, Бельский, Брестский, Кобринский, Пружанский, Волковыский и Слонимский; 39 станов, 185 волостей, 2233 сельских обществ с 7992 селениями крестьян в 112663 двора; 16 заштатных городов и 62 местечка.
В числе учебных заведений находилось: 5 среднеучебных с 1206 учащимися; 6 уездных училищ с 390 уч.; 38 приходских школ с 2529 уч.; 300 народных школ министерства народного просвещения с 19645 уч.; 1 духовное училище с 158 уч.; 556 церковноприходских школ и школ грамотности с 8445 уч.; 21 частных училищ и школ с 1402 уч.; 3 специальные учебные заведения с 219 уч.; 237 еврейских учебных заведений с 5047 уч. Число библиотек при школах показано 78 с 11190 том. книг. В крестьянском населении одна школа приходилась на 1061 души об. п. и один учащийся на 33,5 души. 87 больничных заведений гражданского ведомства с 812 кроватями; в том числе сельских лечебниц 17 при 102 кроватях и 36 врачебных приемных покоев; лечебных заведений военного ведомства 47 с 1450 кроватями; врачей гражданского ведомства 129, военного - 87.
3. Административное деление
Административное деление Гродненской губернии
Первоначально губерния делилась на 8 уездов: Брестский, Волковысский, Гродненский, Кобринский, Лидский, Новогрудский, Пружанский и Слонимский. В 1843 году из упразднённой Белостокской области в Гродненскую губернию были переданы Белостокский, Бельский и Сокольский уезды. Одновременно Лидский уезд отошёл Виленской губернии, а Новогрудский - Минской.
В начале XX века в состав губернии входило 9 уездов:
| № п/п | Уезд | Уездный город | Площадь, кв.вёрст |
Население, чел. |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Белостокский | г. Белосток (56 629 чел.) | 2551,8 | 187 531 (1889) |
| 2 | Бельский | г. Бельск (7012 чел.) | 3130,3 | 175 855 (1889) |
| 3 | Брестский | г. Брест-Литовск (41 615 чел.) | 4299,7 | 193 851 (1889) |
| 4 | Волковысский | г. Волковыск (7071 чел.) | 3358,0 | 125 817 (1889) |
| 5 | Гродненский | г. Гродно (49 952 чел.) | 3770,0 | 137 779 (1891) |
| 6 | Кобринский | г. Кобрин (8998 чел.) | 4645,3 | 159 209 (1894) |
| 7 | Пружанский | г. Пружаны (7634 чел.) | 3659,4 | 139 879 (1897) |
| 8 | Слонимский | г. Слоним (15 893 чел.) | 6359,2 | 233 506 (1897) |
| 9 | Сокольский | г. Соколка (7595 чел.) | 2290,0 | 113 746 (1897) |
В 1920 территория губернии отошла Польше.
4. Население
Население Гродненской губернии согласно переписи 1897 г.
Население губ. в 1891 г. простиралось до 1509728 душ (776191 муж. и 733837 жен.); в том числе: дворян потомственных 10977, личных 2909, духовенства православного белого 2310, монашествующего 55, католического 124, протестантского 20, иудейского 439, магометанского 11, граждан потомственных и личных 876, купцов 2876, мещан 389249, цеховых 14437, крестьян 940856, колонистов 7088, однодворцев 48, регулярных войск 39911, бессрочноотпускных - 49330, отставных нижних чинов 26339, солдатских детей 14341, иностранных подданных 6239.
Браков заключено 12581, род. 62180, умерло 38812. Всех учебных заведений было в 1891 г. 1167 с 39041 учащимися, в том числе девочек 5579.
4.1. Национальный состав
В 1897 году :
| Уезд | белорусы | украинцы | евреи | поляки | русские | литовцы | немцы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Губерния в целом | 44,0 % | 22,6 % | 17,4 % | 10,1 % | 4,6 % | … | … |
| Белостокский | 26,1 % | … | 28,3 % | 34,0 % | 6,7 % | … | 3,6 % |
| Бельский | 4,9 % | 39,1 % | 14,9 % | 34,9 % | 5,9 % | … | … |
| Брестский | 1,8 % | 64,4 % | 20,8 % | 3,9 % | 8,1 % | … | … |
| Волковысский | 82,4 % | … | 12,4 % | 2,1 % | 2,3 % | … | … |
| Гродненский | 65,7 % | … | 19,9 % | 5,7 % | 6,2 % | 1,4 % | … |
| Кобринский | … | 79,6 % | 13,7 % | 2,2 % | 3,1 % | … | … |
| Пружанский | 75,5 % | 6,7 % | 12,8 % | 1,4 % | 3,0 % | … | … |
| Слонимский | 80,7 % | … | 15,2 % | 1,6 % | 2,1 % | … | … |
| Сокольский | 83,8 % | … | 12,2 % | 1,2 % | 1,8 % | … | … |
4.2. Дворянские роды
Жоховские, Забелло, Йодко, Кандыба, Карсницкие, Келчевские, Клечковские, Козерадские.
4.3. Известные жители и уроженцы
- Карский, Евфимий Фёдорович
- Заменгоф, Лазарь Маркович
5. Религия
- православные - 827.724
- католики - 384.696
- иудеи - 281.303
- протестанты - 13.067
- магометане - 3.238
Преобладающее население - главным образом белорусы, составляющее около 54 %; евреи, появившиеся здесь, как полагают, в первой половине XII века, составляют до 19 %; поляков (преимущественно мазуров) немногим более 20 %, преимущественно в юго-зап. уездах, в особенности Белостокском и Бельском. Литовцы в числе нескольких тысяч человек живут в северной части губернии. Татары, переселенные в Литву великим князем Витовтом между 1395-98 гг., ныне в числе 3273 д. об. п. встречаются всего чаще в Слонимском уезде. Значительная часть немцев живёт в присоединённой от Пруссии части Белостокской области. Небольшое число голландцев (см. Голендры). Некоторыми показываются ещё бужане и ятвяги; но они совершенно слились с местным населением, от которого невозможно их отличить.
Православных - 4 монастыря, 490 церквей и 54 часовни
иудейских - 57 синагог и 316 молитвенных домов (школ)
католических - 2 монастыря, 92 костела, 58 каплиц
протестантских - 7 церквей и 6 молитвенных домов
мусульманских - 3 мечети
6. Экономика
6.1. Сельское хозяйство
Земледелие составляет главное занятие большей части населения.
Из 3574746 дес. земли в крестьяском владении в 1890 г. было 1498902 дес., то есть 42,2 % всего пространства губернии (на душу по 2,3 дес.); в том числе под усадьбами - 50521, пахотной земли - 862078, луговой - 241118, пастбищ - 170327, леса - 44994, неудобной - 129863. Преобладает трёхпольная система; местами встречается двухпольная и, как исключение, многопольная. Урожай хлебов в основном средний; безусловные неурожаи - большая редкость в Гродненской губернии. Много сеют картофеля благодаря песчаной почве и значительному требованию на винокуренные заводы. Хлебозапасных магазинов 2122 с запасом хлеба озимого 281177 и ярового 138860 четв. Сословный продовольственный капитал, образованный в 1868 г., составляет всего 47753 руб. Скотоводство не составляет отдельной отрасли сельского хозяйства. В 1891 г. числилось лошадей - 176245, рогатого скота - 484107, овец простых - 591691, тонкорунных - 93522, коз - 3642, ослов и мулов - 28, свиней - 320701. На 100 д. населения приходится около 12 лошадей и 32 головы рогатого скота, а на 100 дес. земли - около 5 лошадей и около 14 голов рогатого скота. Тонкорунные овцы разводятся преимущественно помещиками; шерсть поступает на местные суконные фабрики. Частных конских заводов 13.
Из других сельских занятий наиболее распространены садоводство и огородничество - в уездах Бельском и Белостокском; хотя при редком имении не имеется фруктового сада, но эта отрасль хозяйства ныне сильно запущена. Табаководство незначительно; разводится преимущественно махорка; в 1890 г. в губернии находилось 5995 табачных плантаций, занимавших всего 22,25 дес., с которых собрано табаку только 1101 пуд.
Пчеловодство развито слабо и наиболее сосредоточено в Слонимском и Брестском уездах, где встречаются преимущественно бортневые ульи.
6.2. Лесные промыслы
Главный лесной промысел - рубка дров и леса, который сплавляется в Пруссию и в Привислянский край. Местами жгут уголь, занимаются смолокурением, сидкой дегтя и скипидара, наиболее в Слонимском уезде В Пружанском уезде делают деревянную посуду и колеса, в Бельском уезде - сани, ободья и дуги.
6.3. Промышленность
Фабричная промышленность прочно установилась в губ. в первой четверти настоящего столетия с появлением первых суконных и байковых фабрик, которых здесь числилось в 1815 г. девять с производством на 300000 руб. Число суконных фабрик увеличивается с проведением в 1832 г. таможенной линии вдоль границ Царства Польского.
В 1843 г. было уже 59 фабрик, обрабатывавших шерсть, с производством на 1521498 руб.
В 1891 г. всех фабрик и заводов было 3022 с суммой производства на 7545216 руб. и 14041 рабочих, в том числе мужчин 9660, женищин 3870 и малолетних 511. Заводов было 2709 при 4754 рабочих, с производством на 2286456 руб.; фабрик было 313 с производством на 5258760 руб. Первое место принадлежит суконным кортовым фабрикам, которых 146 при 4772 рабочих, с суммой производства в 3306837 руб.; в изделиях этого рода Гродненская губерния уступает только Московской и Симбирской. Товары её суконных фабрик требуются в Санкт-Петербург, Москву, Одессу, Варшаву и т. д., а частью идут даже за границу. Всего больше этих фабрик в Белостоке и его уезде. В последние годы, однако, заметно уменьшение суконно-кортового производства. Второе место принадлежит 13 табачным фабрикам, на которых при 2030 раб. выручено 814517 руб. Затем идут 17 шерстяных фабрик с оборотом в 805100 руб. при 390 раб.; 5 шелковых - 214980 руб. при 237 раб., 12-ть прядильных - 102165 руб. при 217 раб., и 2 ветошные - 94800 при 106 раб.
Между заводами первое место занимают винокуренные и дрожжевые, числом 73, с производством безводного спирта на сумму 740989 руб. при 540 рабочих. Пивоваренных заводов было 57 с 227 рабочими и с производством в 502839 руб.; на 150 кирпичных заводах рабочих 478, сумма производства 81789 руб.; на 1926 мукомольных заводах при 2139 рабочих выработано на 505636 руб. Ремесленников 29481, в том числе мастеров 20703, рабочих 5486 и учеников 3292; из ремесленников христиан было 12220, евреев 17183 и магометан 78, причём в городах христиане составляют 22 %, евреи 78 %, а в уездах - христиане 49 %, a евреи 51 % всех ремесленников.
6.4. Торговля и транспорт
Торговля развита, чему способствуют, кроме водяных, шоссейные пути сообщения и железные дороги: Санкт-Петербурго-Варшавская, Бресто-Граевская, Московско-Брестская, Белостокско-Барановичская, Бресто-Брянская.
Железнодорожные линии Бресто-Холмская, Варшаво-Тереспольская и Вильно-Ровенская касаются лишь краев губернии.
Посредниками в торговле, кроме губернского и уездных городов, служат местечки и заштатные города: Луна, Мосты, Зельва, Высоко-Литовск, Цеханович и др. Торговля губ. тяготеет наиболее к Привислянскому краю. Отпускаются за границу преимущественно лес и зерновой хлеб.
В 1889 г. по бассейну р. Немана прибыло грузов, в тысяч пудов, 721, отправлено 13303; по бассейну Вислы прибыло 59, отправлено 1364; по бассейну р. Днепра - отправлено 279. 59 ярмарок в 32 различных пунктах; большой роли в торгово-промышленном отношении они не играют.
Доходы всех городов Гродненской губернии составляли в 1889 г. 403484 руб., расходы - 400783 руб.; капиталов городских показано всего только 16367 руб., а долгу за городами числилось 207981 руб.
Герб губернии c оф.описанием, утверждённый Александром II (1878)
7. Губернаторы
- 20 марта 1802-26 июня 1803 - Кошелев, Дмитрий Родионович
- 26 июня 1803-25 марта 1812 - Ланской, Василий Сергеевич
- 25 марта 1812-1 июля 1812 - Булгаков, Константин Яковлевич, и. д. губернатора
- январь 1813-25 марта 1813 - Друцкий-Любецкий, Франциск-Ксаверий
- 25 марта 1813-22 января 1816 - Лешерн Карл Карлович
- 22 января 1816-20 июля 1816 - Друцкий-Любецкий, Франциск-Ксаверий
- 20 июля 1816-22 ноября 1817 - Урсин-Немцевич Станислав Францевич губернатор
- 1817- 1819 - Мержевский Каликст Иосифович (предводитель дворянства)
- 5 февраля 1819-30 октября 1824 - Бутовт-Андржейкович Михаил Фаддеевич
- 30 окября 1824-14 августа 1831 - Бобятинский Михаил Трофимович
- 14 августа 1831-24 августа 1831 - Бажанов Георгий Ильич
- 23 августа 1831-18 марта 1840 - Долгоруков, Николай Андреевич (военный губернатор)
- 24 августа 1831-12 января 1835 - Муравьёв-Виленский, Михаил Николаевич (гражданский губернатор)
- 12 января 1835-16 мая 1836 - Коптев Никифор Харламович
- 16 мая 1836-19 октября 1842 - Доппельмайер Григорий Гаврилович
- 27 июля 1844-17 марта - 1848 Васьков Федор Иванович
- 17 марта 1848-3 мая 1856 - Ховен, Христофор Христофорович
- 4 мая 1856-1 сентября 1861 - Шпейер Иван Абрамович
- 19 сентября 1861-23 марта 1862 - Дренякин Александр Максимович
- 23 марта 1862- 5 марта 1863 - Иван Владимирович фон Галлер (и.д. губернатора)
- 5 марта 1863-17 апреля 1863 - Иван Владимирович фон Галлер
- 1862-1863 - Бобринский, Владимир Алексеевич
- 21 июля 1863-13 января 1868 - Скворцов Иван Николаевич
- 13 января 1868-15 июля 1870 - Кропоткин, Дмитрий Николаевич
- 15 июля 1870-19 мая 1878 Зуров, Александр Елпидифорович
- 4 июня 1878-9 января 1879 Валь, Виктор Вильгельмович (и.д. губернатора)
- 9 января 1879-27 февраля 1879 - Валь Виктор Вильгельмович фон
- 3 мая 1879-30 августа 1879 - Цеймерн, Николай Максимович (и.д. губернатора)
- 30 августа 1879-16 октября 1883 - Цеймерн, Николай Максимович
- 10 ноября 1883-19 апреля 1890 - Потемкин Александр Николаевич
- 19 апреля 1890-6 марта 1899 - Батюшков Дмитрий Николаевич
- 2 апреля 1899- 5 февраля 1900 - Добровольский, Николай Александрович (исправляющий должность губернатора);
- 5 февраля 1900-19 октября 1900 - Добровольский, Николай Александрович
- 29 января 1901-22 декабря 1901 - Урусов, Николай Петрович (и.д. губернатора)
- 22 декабря 1901-28 апреля 1902 - Урусов, Николай Петрович
- 30 мая (21 июля по н.ст.) 1902 - 1 февраля (15 февраля по н.ст.) 1903 - статский советник Пётр Столыпин
- 1903 - Богданович, Николай Модестович
- 15 февраля 1903-1905 - Осоргин Михаил Михайлович
- 1905-1906 - Блок, Иван Львович
- 1906 - Кистер Владимир Константинович
- 24 июня 1906-20 октября 1907 - Зейн, Франц-Альберт Александрович
- 10 декабря 1907-1912 - Борзенко Виктор Михайлович
- 21 декабря 1912-1914 - Боярский Петр Михайлович
- 1914-21 августа 1915 - Шебеко Вадим Николаевич
, Кобринского , Пружанского и Лидского . Через год, в 1797 году , Слонимская губерния соединена была с Виленской , под названием Литовской губернии , а через пять лет, по указу 1801 года , отделена в прежнем составе от Виленской, с переименованием в Гродненскую.
В таком виде она просуществовала 40 лет до присоединения к ней в 1842 году Белостокской области , заключавшей 4 уезда: Белостокский , Сокольский , Бельский и Дрогичинский , причём последний соединён был с Бельским в один уезд; Лидский уезд отошёл к Виленской губернии , а Новогрудский - к Минской .
География
Расположена была между 51°30" - 54°3" с. ш. и 26°44"- 30°16" в. д.; граничит: к северу - с Виленской губернии, к востоку - с Минской, к югу - с Волынской и к западу и северо-западу - с Привислянским краем , от которого отделяется pp. Неманом , Бобром , Наревом , Лизой , Нурпом и Западным Бугом .
По занимаемому пространству в 33 979 квадратных вёрст принадлежала к числу наименьших губерний в России.
Вся поверхность средней, а в особенности южной части Гродненской губернии представляет сплошную равнину и только северная и северо-восточная части губернии несколько волнисты, впрочем, с пологими холмами, не превышающими 924 футов над уровнем моря - у фольварка Тарасовец Слонимского уезда.
По строению своей почвы Гродненская губерния принадлежит преимущественно к системе средне- и нижнетретичной и только по Неману, а частью, ограниченными местами - в уездах Белостокском, Бельском и Брестском - встречается меловая формация с остатками в ней белемнитов . По Западному Бугу - преобладает гранит , переходящий ниже в гнейс . В балках по р. Лососне и около Гродно встречается торфяной уголь, а также во многих местах - месторождения озерных и болотных железных руд. Наиболее распространенные по всей губернии почвы: песчаная с большей или меньшей примесью глины или перегноя, супесчаная и суглинистая занимают более 5 / 7 частей всего пространства губернии. Сыпучие пески встречаются наиболее часто в северной части Гродненского уезда, а в других уездах - по течению рек Нарева, Нурца, Зап. Буга и Лесне. Песчано-каменистая почва занимает около четверти всего пространства уездов Сокольского и Белостокского. Чёрные почвы (лесная и болотная) имеют относительно небольшое распространение, занимая до 140 000 десятин , в уездах Гродненском, Пружанском, в средней части Брестского и на северо-западе Кобринского. Почвы - подзолистая (77 600 десятин), торфяная (3320 десятин) и болотистая (196 000 десятин) наиболее распространены в южной части губернии, причём торфяные залежи встречаются во всех уездах, за исключением Пружанского; их глубина местами доходит до 2-3 аршин ; они отчасти разрабатываются местным населением.
Большая часть Гродненской губернии лежит на окраине Балтийского бассейна и только юго-восточной своей частью принадлежит Черноморскому; губ. удовлетворительно орошена водами. Неман, войдя с запада в пределы губернии, первоначально течёт по незначительной части Слонимского и Волковыского уездов, а затем прорезывает весь Гродненский уезд . Длина течения реки по губернии до 140 вёрст, ширина её от 20 до 110 сажень, глубина от 3 до 12 футов при незначительном падении реки от 1 до 1,5 футов на версту; замерзает река 9 декабря, а вскрывается 28 марта; свободна от льда 256 дней (у Гродно). Неман судоходен на всем пространстве, но правильному судоходству препятствуют мели. Река имеет большое значение для местного торгового движения, чему способствуют искусственные соединения - каналом Огинским притока её р. Щары с р. Ясельдой , впадающей в Припять , и с Западн. Бугом - Августовским каналом . Левые притоки Немана значительнее правых; их 13, и наиболее важны: Щара, течёт в пределах губернии до 207 вёрст, принимая сплавные реки - Лохозву (86 вёрст), Гривду (100 вёрст) и Нессу (84 вёрст); менее значительные левые притоки Немана: Зельва (150 вёрст), Кан (100 вёрст), Свислочь (120 вёрст) и Лососна (55 вёрст). Из 8 правых притоков наиболее значительны: Котора с притоком Пыррой и Исса. Р. Нарев, вытекает из болот Пружанского уезда, длина течения 248 вёрст, принимает справа: Супрасль (95 вёрст) и Бобр (170 вёрст) с притоками - Сидрянкой, Лососной и Бржезовкой; приняв реку Бобр, Нарев становится судоходным; левые его притоки незначительны. Западный Буг принадлежит только правым берегом на протяжении 252 вёрст Гродненской губернии, отделяя её от Привислянского края. Посредством Днепровско-Бугского канала, соединяющего р. Муховец с р. Ниной, входит в водную систему Днепра и Вислы. З. Буг принимает в пределах губернии 11 притоков, из которых главнейшие с правой стороны: Муховец (83 вёрст.) с притоком Рытой, Лесна (100 вёрст.), Нурец и Пульва; из них последняя и Муховец - судоходны. Ясельда, левый приток Припяти, берет начало в обширных болотах на западной границе Волковыского уезда; длина течения её в пределах губернии 130 вёрст; наиболее важен правый приток - р. Пина.
Озёр много, но они не велики. Некоторые из озёр, как, например, Задубенское, Белое, Молочное и Лот, соединённые между собой и с вершиной р. Пырры природными и искусственными водными каналами (Тизенгаузенским или Королевским), представляют удобные сплавные пути. Все вообще водные пути в Гродненской губернии принадлежат к западной системе искусственного водяного сообщения, связывающего Балтийское море с Чёрным, причём все протяжение судоходных путей в пределах губернии составляет около 1400 вёрст. Наиболее важные пристани заходятся на р. Немане - в г. Гродно и в мест. Мостах; на р. Щаре - в г. Слониме, на р. Бобре - в зашт. г. Гониондзах; на Западном Буге - в г. Брест-Литовске, на Муховце - в г. Кобрине. Судоходство по Неману, а равно и сплав по другим водным путям, начинается со второй половины апреля, а оканчивается в октябре. Суда, плавающие по речкам Гродненской губернии, носят названия: витин , поднимающих грузы до 14000 пудов, барок - до 5000 пудов, бердин - до 4000 пудов, габар (железные) до 1500 пудов; более мелкие суда: дубассы, лигивы, комыги, или полубарки, лодки, боты и т. д. Болота занимают до 1/15 части всего пространства губернии. Наиболее болотистые местности находятся: в пущах Беловежской и Гродненской, при слиянии Бобра с Наревом, по течению рек Муховца, Нарева, Нурца и др. Непроходимые болота тянутся по левому берегу р. Пины, в Кобринском уезде, имея до 70 вёрст длины и от 6 до 30 вёрст ширины; замечательно по величине Пиотковское болото в 22 кв. вёрст, лежащее между pp. Наревом и Лизой. Имеющиеся в губернии минеральные источники, солёно-бромистые, Друскеники , пользуются обширной известностью.
Климат губернии умеренный; ни сильных жаров, ни жестоких, продолжительных морозов не бывает. По наблюдениям в Белостоке, Гродно, Свислоче и Брест-Литовске, средняя температура года - 6°,3. Из ветров преобладает западное направление; число дней с осадками 145 при среднем годовом количестве выпадающей влаги около 500 мм. Вся лесная площадь занимает почти 18 % пространства губернии, а именно 484000 дес., и под искусственными насаждениями - 1584 дес. В лесах преобладают сосна и ель; затем, местами чистыми насаждениями встречаются дуб, береза, осина, ольха; ещё реже попадаются граб , вяз , ясень и клён ; опушки леса состоят иногда из орешника , дикой яблони, груши и проч. Мачтовых деревьев очень мало; строевого и товарного леса достаточно, и он сплавляется отчасти в Пруссию и Привислянский край. Леса по Западному Бугу ценятся выше лесов неманских; наиболее богаты лесами уезды Гродненский, Пружанский и Слонимский; а из лесных дач замечательны пущи Беловежская и Гродненская .
Губерния разделена на 9 уездов: Гродненский, Сокольский, Белостокский, Бельский, Брестский, Кобринский, Пружанский, Волковыский и Слонимский; 39 станов, 185 волостей, 2233 сельских обществ с 7992 селениями крестьян в 112 663 двора; 16 заштатных городов и 62 местечка.
В числе учебных заведений находилось: 5 среднеучебных с 1206 учащимися; 6 уездных училищ с 390 уч.; 38 приходских школ с 2529 уч.; 300 народных школ министерства народного просвещения с 19 645 уч.; 1 духовное училище с 158 уч.; 556 церковно-приходских школ и школ грамотности с 8445 уч.; 21 частных училищ и школ с 1402 уч.; 3 специальные учебные заведения с 219 уч.; 237 еврейских учебных заведений с 5047 уч. Число библиотек при школах показано 78 с 11190 том. книг. В крестьянском населении одна школа приходилась на 1061 души об. п. и один учащийся на 33,5 души. 87 больничных заведений гражданского ведомства с 812 кроватями; в том числе сельских лечебниц 17 при 102 кроватях и 36 врачебных приёмных покоев; лечебных заведений военного ведомства 47 с 1450 кроватями; врачей гражданского ведомства 129, военного - 87.
Административное деление
Первоначально губерния делилась на 8 уездов: Брестский, Волковысский, Гродненский, Кобринский, Лидский, Новогрудский , Пружанский и Слонимский. В 1843 году из упразднённой Белостокской области в Гродненскую губернию были переданы Белостокский, Бельский и Сокольский уезды. Одновременно Лидский уезд отошёл Виленской губернии , а Новогрудский - Минской .
| № п/п | Уезд | Уездный город | Площадь, кв.вёрст |
Население, чел. |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Белостокский | г. Белосток (56 629 чел.) | 2551,8 | 187 531 () |
| 2 | Бельский | г. Бельск (7012 чел.) | 3130,3 | 175 855 () |
| 3 | Брестский | г. Брест-Литовск (41 615 чел.) | 4299,7 | 193 851 () |
| 4 | Волковысский | г. Волковыск (7071 чел.) | 3358,0 | 125 817 () |
| 5 | Гродненский | г. Гродно (49 952 чел.) | 3770,0 | 137 779 () |
| 6 | Кобринский | г. Кобрин (8998 чел.) | 4645,3 | 159 209 () |
| 7 | Пружанский | г. Пружаны (7634 чел.) | 3659,4 | 139 879 () |
| 8 | Слонимский | г. Слоним (15 893 чел.) | 6359,2 | 233 506 () |
| 9 | Сокольский | г. Соколка (7595 чел.) | 2290,0 | 113 746 () |
Население
Население губернии в 1891 году простиралось до 1 509 728 душ (776 191 муж. и 733 837 жен.); в том числе: дворян потомственных 10 977, личных 2909, духовенства православного белого 2310, монашествующего 55, католического 124, протестантского 20, иудейского 439, магометанского 11, граждан потомственных и личных 876, купцов 2876, мещан 389 249, цеховых 14 437, крестьян 940 856, колонистов 7088, однодворцев 48, регулярных войск 39911, бессрочноотпускных - 49 330, отставных нижних чинов 26 339, солдатских детей 14 341, иностранных подданных 6239.
Браков заключено 12 581, род. 62 180, умерло 38 812. Всех учебных заведений было в 1891 году 1167 с 39 041 учащимися, в том числе девочек 5579.
Национальный состав
| Уезд | белорусы | украинцы | евреи | поляки | русские | литовцы | немцы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Губерния в целом | 44,0 % | 22,6 % | 17,4 % | 10,1 % | 4,6 % | … | … |
| Белостокский | 26,1 % | … | 28,3 % | 34,0 % | 6,7 % | … | 3,6 % |
| Бельский | 4,9 % | 39,1 % | 14,9 % | 34,9 % | 5,9 % | … | … |
| Брестский | 1,8 % | 64,4 % | 20,8 % | 3,9 % | 8,1 % | … | … |
| Волковысский | 82,4 % | … | 12,4 % | 2,1 % | 2,3 % | … | … |
| Гродненский | 65,7 % | … | 19,9 % | 5,7 % | 6,2 % | 1,4 % | … |
| Кобринский | … | 79,6 % | 13,7 % | 2,2 % | 3,1 % | … | … |
| Пружанский | 75,5 % | 6,7 % | 12,8 % | 1,4 % | 3,0 % | … | … |
| Слонимский | 80,7 % | … | 15,2 % | 1,6 % | 2,1 % | … | … |
| Сокольский | 83,8 % | … | 12,2 % | 1,2 % | 1,8 % | … | … |
Дворянские роды
Религия
- православные - 827.724
- католики - 384.696
- иудеи - 281.303
- протестанты - 13.067
- магометане - 3.238
Преобладающее население - главным образом белорусы , составляющее около 54 %; евреи , появившиеся здесь, как полагают, в первой половине XII века , составляют до 19 %; поляков (преимущественно мазуров) немногим более 20 %, преимущественно в юго-зап. уездах, в особенности Белостокском и Бельском. Литовцы в числе нескольких тысяч человек живут в северной части губернии. Татары , переселенные в Литву великим князем Витовтом между 1395-98 гг., ныне в числе 3273 д. об. п. встречаются всего чаще в Слонимском уезде. Значительная часть немцев живёт в присоединённой от Пруссии части Белостокской области . Небольшое число голландцев. Некоторыми показываются ещё бужане и ятвяги ; но они совершенно слились с местным населением, от которого невозможно их отличить.
Православных - 4 монастыря , 490 церквей и 54 часовни иудейских - 57 синагог и 316 молитвенных домов (школ) католических - 2 монастыря, 92 костела , 58 каплиц протестантских - 7 церквей и 6 молитвенных домов мусульманских - 3 мечети
Экономика
Сельское хозяйство
Земледелие составляет главное занятие большей части населения.
Из 3 574 746 десятин земли в крестьяском владении в 1890 году было 1 498 902 десятин, то есть 42,2 % всего пространства губернии (на душу по 2,3 десятины); в том числе под усадьбами - 50 521, пахотной земли - 862 078, луговой - 241 118, пастбищ - 170 327, леса - 44 994, неудобной - 129 863. Преобладает трёхпольная система ; местами встречается двухпольная и, как исключение, многопольная. Урожай хлебов в основном средний; безусловные неурожаи - большая редкость в Гродненской губернии. Много сеют картофеля благодаря песчаной почве и значительному требованию на винокуренные заводы. Хлебозапасных магазинов 2122 с запасом хлеба озимого 281 177 и ярового 138 860 четвертей. Сословный продовольственный капитал, образованный в 1868 году, составляет всего 47 753 руб. Скотоводство не составляет отдельной отрасли сельского хозяйства. В 1891 году числилось лошадей - 176 245, рогатого скота - 484 107, овец простых - 591 691, тонкорунных - 93 522, коз - 3642, ослов и мулов - 28, свиней - 320 701. На 100 д. населения приходится около 12 лошадей и 32 головы рогатого скота, а на 100 десятин земли - около 5 лошадей и около 14 голов рогатого скота. Тонкорунные овцы разводятся преимущественно помещиками; шерсть поступает на местные суконные фабрики. Частных конских заводов 13.
Из других сельских занятий наиболее распространены садоводство и огородничество - в уездах Бельском и Белостокском; хотя при редком имении не имеется фруктового сада, но эта отрасль хозяйства ныне сильно запущена. Табаководство незначительно; разводится преимущественно махорка; в 1890 году в губернии находилось 5995 табачных плантаций, занимавших всего 22,25 десятин, с которых собрано табаку только 1101 пуд .
Пчеловодство развито слабо и наиболее сосредоточено в Слонимском и Брестском уездах, где встречаются преимущественно бортневые ульи.
Лесные промыслы
Главный лесной промысел - рубка дров и леса, который сплавляется в Пруссию и в Привислянский край. Местами жгут уголь, занимаются смолокурением, сидкой дегтя и скипидара, наиболее в Слонимском уезде В Пружанском уезде делают деревянную посуду и колеса, в Бельском уезде - сани, ободья и дуги.
Промышленность
Фабричная промышленность прочно установилась в губ. в первой четверти настоящего столетия с появлением первых суконных и байковых фабрик, которых здесь числилось в 1815 году девять с производством на 300 000 руб. Число суконных фабрик увеличивается с проведением в 1832 году таможенной линии вдоль границ Царства Польского.
В 1843 году было уже 59 фабрик, обрабатывавших шерсть, с производством на 1 521 498 руб.
В 1891 году всех фабрик и заводов было 3022 с суммой производства на 7 545 216 руб. и 14 041 рабочих, в том числе мужчин 9660, женщин 3870 и малолетних 511. Заводов было 2709 при 4754 рабочих, с производством на 2 286 456 руб.; фабрик было 313 с производством на 5 258 760 руб. Первое место принадлежит суконным кортовым фабрикам, которых 146 при 4772 рабочих, с суммой производства в 3 306 837 руб.; в изделиях этого рода Гродненская губерния уступает только Московской и Симбирской. Товары её суконных фабрик требуются в Санкт-Петербург, Москву, Одессу, Варшаву и т. д., а частью идут даже за границу. Всего больше этих фабрик в Белостоке и его уезде. В последние годы, однако, заметно уменьшение суконно-кортового производства. Второе место принадлежит 13 табачным фабрикам, на которых при 2030 раб. выручено 814 517 руб. Затем идут 17 шерстяных фабрик с оборотом в 805 100 руб. при 390 раб.; 5 шелковых - 214 980 руб. при 237 раб., 12 прядильных - 102 165 руб. при 217 раб., и 2 ветошные - 94 800 при 106 раб.
Между заводами первое место занимают винокуренные и дрожжевые, числом 73, с производством безводного спирта на сумму 740 989 руб. при 540 рабочих. Пивоваренных заводов было 57 с 227 рабочими и с производством в 502 839 руб.; на 150 кирпичных заводах рабочих 478, сумма производства 81 789 руб.; на 1926 мукомольных заводах при 2139 рабочих выработано на 505 636 руб. Ремесленников 29 481, в том числе мастеров 20703, рабочих 5486 и учеников 3292; из ремесленников христиан было 12 220, евреев 17 183 и магометан 78, причём в городах христиане составляют 22 %, евреи 78 %, а в уездах - христиане 49 %, a евреи 51 % всех ремесленников.
Торговля и транспорт
Торговля развита, чему способствуют, кроме водяных, шоссейные пути сообщения и железные дороги: Санкт-Петербурго-Варшавская, Бресто-Граевская, Московско-Брестская, Белостокско-Барановичская, Бресто-Брянская.
Железнодорожные линии Бресто-Холмская, Варшаво-Тереспольская и Вильно-Ровенская касаются лишь краев губернии.
Посредниками в торговле, кроме губернского и уездных городов, служат местечки и заштатные города: Луна, Мосты, Зельва, Высоко-Литовск, Цеханович и др. Торговля губ. тяготеет наиболее к Привислянскому краю. Отпускаются за границу преимущественно лес и зерновой хлеб.
В 1889 году по бассейну р. Немана прибыло грузов, в тысяч пудов, 721, отправлено 13 303; по бассейну Вислы прибыло 59, отправлено 1364; по бассейну р. Днепра - отправлено 279. 59 ярмарок в 32 различных пунктах; большой роли в торгово-промышленном отношении они не играют.
Доходы всех городов Гродненской губернии составляли в 1889 году 403 484 руб., расходы - 400 783 руб.; капиталов городских показано всего только 16 367 руб., а долгу за городами числилось 207 981 руб.
Руководители губернии
Губернаторы
На протяжении существования губернии гродненскими губернаторами и исполняющими их обязанности были 36 человек, которые в большинстве своем являлись уроженцами коренных российских губерний: Рязанской, Новгородской, Петербургской, Тверской, Калужской, Костромской и др
Губернские предводители дворянства
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Бржостовский Михаил Иероним Станиславович | граф, действительный тайный советник | 1798-1801 |
| Урсын-Немцевич Станислав Марцельевич | 1801-1807 | |
| Борейша Павел Михайлович | коллежский советник | 1808-1809 |
| Панцержинский Людвиг Карлович | коллежский советник | 1809-23.03.1817 |
| Мержевский Каликст Иосифович | 1817-1819 | |
| Грабовский Казимир Иванович | граф | 1819-1825 |
| Четвертынский Константин Антонович | князь, действительный статский советник | 1825-02.09.1834 |
| Гоувальд | 02.09.1834-1837 | |
| Заленский Карл Рафаилович | 1837-1839 | |
| Вакансия | 1839-1840 | |
| Пусловский Франд Адальбертович | надворный советник | 16.02.1840-1846 |
| Ляхницкий Роман Антонович | гвардии поручик | 1846-1847 |
| Незабытовский Степан Яковлевич | титулярный советник | 1847-1853 |
| Оржешко Каликст Никодимович | в звании камер-юнкера, надворный советник | 16.05.1853-21.10.1861 |
| Старжинский Виктор Станиславович | граф, отставной сотник, и. д. | 21.10.1861-10.09.1863 |
| Крживицкий Юлиан Ксаверьевич | действительный статский советник | 10.09.1863-02.01.1867 |
| Давыдов Владимир Александрович | камергер, действительный статский советник | 01.12.1867-26.05.1878 |
| Урсын-Немцевич Иван Фаддеевич | в звании камер-юнкера, коллежский советник (тайный советник) | 24.11.1878-04.04.1900 |
| Верёвкин Пётр Владимирович | в звании камер-юнкера, коллежский советник | 12.04.1901-13.05.1904 |
| Вышеславцев Иван Михайлович | действительный статский советник | 13.05.1904-15.12.1906 |
| Неверович Николай Григорьевич | надворный советник | 15.12.1906-1917 |
Вице-губернаторы
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| Берг Пётр Иванович | действительный статский советник | 1801-02.12.1803 |
| Кожевников Лев Александрович | статский советник | 02.12.1803-27.09.1807 |
| Бакеев Степан Васильевич | капитан-командор | 1807-11.01.1808 |
| Андреевский Степан Семёнович | статский советник | 22.01.1808-28.05.1811 |
| Богговут Владимир Фёдорович | статский советник | 1811-14.03.1813 |
| Кирьянов | статский советник | 02.05.1813-13.08.1813 |
| Бутовт-Андржейкович Михаил Фадеевич | статский советник | 26.08.1813-05.02.1819 |
| Максимович Константин Осипович | коллежский советник | 14.02.1819-09.11.1826 |
| Ходолей Григорий Павлович | статский советник | 26.11.1826-12.02.1832 |
| Лашкарёв Григорий Сергеевич | статский советник | 12.02.1832-08.06.1832 |
| Давыдов Сергей Иванович | князь, камергер, статский советник | 17.06.1832-10.1833 |
| Сарди Михаил Сергеевич | коллежский советник | 06.10.1833-15.03.1835 |
| Таубе Пётр Иванович | барон, коллежский советник | 15.03.1835-01.01.1838 |
| Яневич-Яневский Феодосий Семёнович | коллежский советник | 27.03.1838-1849 |
| Порай-Лонтковский Семён Онуфриевич | статский советник | 1849-18.05.1854 |
| Рожнов Яков Петрович | действительный статский советник | 18.05.1854-30.08.1861 |
| Оболенский Юрий Александрович | князь, коллежский советник | 26.09.1861-12.10.1861 |
| Умястовский Эмилий-Цезарий Антонович | камер-юнкер, надворный советник, и. д. | 14.12.1861-15.03.1863 |
| Беленков Георгий Евстратович | действительный статский советник | 22.03.1863-22.03.1868 |
| Енакиев Валерий Александрович | действительный статский советник | 22.03.1868-21.04.1878 |
| Ушаков Василий Семёнович | статский советник | 12.05.1878-25.04.1880 |
| Искрицкий Иван Фёдорович | действительный статский советник | 25.04.1880-10.05.1890 |
| Озеров Алексей Николаевич | действительный статский советник | 10.05.1890-19.12.1896 |
| Добровольский Николай Александрович | статский советник | 08.02.1897-02.04.1899 |
| Лишин Виктор Дмитриевич | камергер, статский советник | 17.04.1899-29.04.1905 |
| Ознобишин Алексей Александрович | коллежский советник | 29.04.1905-25.06.1906 |
| Столяров Владимир Владимирович | действительный статский советник | 25.06.1906-1917 |
См. также
- Список депутатов Государственной думы Российской империи от Гродненской губернии
Напишите отзыв о статье "Гродненская губерния"
Примечания
Литература
Источник
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
Ссылки
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гродненская губерния
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c"est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
В 1866 г. меня перевели в Гродненскую губернию, в 4-й мировой участок, вновь образованный из трех волостей крестьян бывших помещичьих и из трех же волостей крестьян государственных (о присоединении которых к нашему ведомству только-что последовало правительственное распоряжение). В покидаемом на всегда, неприютном Вилькомире простились со мною иные - очень любезно, иные, от кого и не надеялся, довольно добродушно, так что можно было подумать: «неправ же был злополучный Артемий Петрович Волынский, говоривший, что русские уж слишком склонны поедать друг друга...»
Простилось со мною, тоже любезно и искренно, одно польское помещичье семейство. За то прощанье помню добром особенно почтенную старушку пани Сюзанну Б-ву, умную дочь её панну Франетту и старичка пана Соколовского. A при этом, памятно маленькое обстоятельство, не раз наводившее меня на размышления!
Пани Сюзанна Б-ва, между прочим, проговорила тогда, что вот в Гродненской губернии «обыватели» (то-есть, польские помещики) говорят чистой польской речыо, уж не так, мол, как в губернии Ковенской, где польская речь не мало искажена примесью слов и оборотов не только литовских, но даже и русских.
A на деле вышло, как раз, наоборот: в Гродненской губернии, вообще, говорят по-польски все-таки гораздо хуже, чем в Ковенской. Только в Варшаве, отчасти в Дрездене и Карлсбаде, у проживающих там поляков, отчасти и в Белостоке, слыхал я чистую польскую речь, какой уже не доводилось слышать ни в Ковно, ни в Вилькомире и его уезде, ни в Тельшах, тоже с его уездом, ни в четырех, хорошо мне известных, уездах Гродненской губернии: Гродненском, Волковысском, Сокольском и Белостокском. Отсюда я вывел заключение, что самое сильное русское влияние, именно влияние языка, всегда действовало на «поляков» Северо-Западнаго края, - и, конечно, оно шло, не замирая, из далека, еще из того времени, когда Литовская Русь, даже по соединении ея с Польшею, жила все-таки самостоятельно, сохраняя свое православное вероисповедание, хоть бы и под формой унии, сохраняя, вместе с тем, свой народный язык и большую часть народных обычаев. Впрочем, «поляков» в Северо-Западном крае, также немного, как, например, немцев, a пожалуй, и великоруссов. Вообще, здешние поляки, в огромном большинстве, потомки чисто-русских людей и литовцев; и немудрено, что русская речь, с её твердо, естественно выговариваемыми словами, с ее многообразными, широкими, сильными оборотами, властно вторгается в здешнюю, искусственную речь польскую.
Но как ни сильно влияние русского языка, кажется, еще долго «интеллигенция» Северо-Западного края, представляемая здесь наиболее кармазинною шляхтою и городскими сословиями католического вероисповедания, будет считать себя чисто польскою. В польских тенденциях здешних людей так много натянутого, неестественного, фальшивого. Их рьяный полонизм является чрезвычайно странным, a иногда и чересчур наивным. Для примера в последнем отношении приведу здесь небольшой, но характерный случай:
В начале 1864 года, при мне, помещик и уроженец Витебской губернии, человек очень умный, образованный (в одном из высших привилегированных наших учебных заведений), человек при том практической деятельности, на пылкий вопрос покойного Михаила Петровича Погодина: «ужели, будучи уроженцем витебским, считает он себя поляком, a не русским?» - вместо прямого ответа, рассказал следующий анекдот:
В 1818 году, император Александр Павлович возвращался с Варшавского сейма - и отец рассказчика, - на ту пору, предводитель дворянства, - в городке, где по маршруту назначена была остановка для вечернего чая, представлял государю на почтовой станции дворян своего уезда. Выходя со станции, чтобы садиться в коляску, государь заметил, что лошади запряжены уже не так, как запрягали ему от Варшавы и до самой этой станции: прежде, везде впрягались в дышло только две лошади и впереди их были три уносных с форейтором на середней, здесь же были впряжены в дышло четыре лошади рядом, с двумя уносными впереди. «А!» - сказал, будто бы, государь-«вот и русская запряжка, a я думал, что здесь еще Польша...» - и с этим уехал.
Живо помню как был взволнован Михаил Петрович анекдотом этим вместо ответа на его вопрос, и с какой, затем, горячностью перебрал он множество исторических фактов для доказательства, что Витебск, Полоцк, да, наконец, и весь Северо-Западный край - искони веков русская, чисто русская земля. Витебский поляк воздержался от спора и даже малейшего возражения не сделал, но, конечно, историк наш не убедил его.
Скажу, кстати, вот o чем: здешние поляки, не смотря на всю свою закоренелую веру в польские традиции и тенденции, все-таки несколько чувствуют фальшивость своего положения, происходящего от преследования патриотических, будто бы, целей - и нередко высказываются o необходимости «примирения» между ними и нами. Идея, по правде сказать, довольно странная, если и признать, что она вполне искренняя и не имеет никакой особой подкладки. Начать с того, что «примирение», даже немыслимо по несуществованию между нами ссоры, раздора, как первоначальной причины для всей последующей борьбы. Во взаимных отношениях и наших и здешних людей существует только недоразумение, но лишь с их стороны, вследствие упорного и неразумного желания их быть непременно поляками.
В Гродненской губернии, столь сильно бьющей в глаза своим основным и теперь еще весьма живучим русским элементом, я слишком близко видел, в продолжение моего долговременного там пребывания, глубокие следы и многопечальные результаты только-что окончившейся борьбы, борьбы возникшей из-за бешенного в бессилии своем разгула мнимо-патриотических иллюзий.
Прощанье мое с Вилькомиром не затянулось, я уехал скоро, но со скорбью в душе. Так жаль мне было покинуть участок мой, в котором - смело скажу - потрудился я много и с любовью к делу. Впечатления всего, что вызвало перемену места для служебной моей деятельности, были тяжелы, чересчур сильны. И уже оттого не манила меня к себе Гродненская губерния. A к тому еще слухи дошли, что в Гродненской губернии крестьянское дело совсем уже покончено, - поверочные комиссии везде по уездам закрыты, и просто-на-просто делать там нечего, кроме разбора мелких дел o порубках да потравах, и кроме еще наблюдения за крестьянским управлением в волостях и сельских обществах. (Я тут очень ошибался, но тогда и все мировые «деятели» думали, что, с окончанием поверочных действий, совсем завершается в крае крестьянское дело). Наконец, я должен сознаться, что, вероятно, вследствие тогдашнего же душевного моего настроения, неприятным мне представлялось, что придется иметь дело все с белорусами, с народом по общему мнению, забитым до совершенного отупения.
Я остался в Вильне недели на две, без определенной цели, только для того, чтобы поразвлечься несколько и заглушить томившее меня чувство; остался бы и более, если бы не надо было поспешить в новый мой участок, для приема государственных крестьян моего нового участка в ведомство мировых учреждений. Впрочем, Вильна, кроме красоты своих окрестностей, не представляла тогда ничего, что могло бы успокоить или только поразвлечь душевную тревогу. Настроение русского общества в Вильне было как-то пасмурно и смутно, чувствовалось, что все ждут неспокойно какой-то перемены.
Я заметил про это хорошему знакомому.
И вольно вам замечать! - отвечал он брюзгливо:-ну и пусть их беспокоятся насчет возможной перемены. Ведь? беспокойство-то не o направлении русского здесь дела, a o личности, или, лучше сказать, o положении всех окружающих эту личность...
В самом деле, к концу того же 1866 года оказалось, что виленские предчувствия насчет перемены главного лица в управлении краем - сбылись...
В Вильне, однако, я провел время не бесплодно: из рассказов другого хорошего знакомого я собрал немало интересных и вполне достоверных сведений o событиях в Гродненской губернии перед началом последнего польского мятежа.
Не смотря на прекрасное июньское утро, скучным и неприятным казался мне, чуть не во всю дорогу; небольшой переезд от Вильны до Гродно. От Ландворовской железнодорожной станции и вплоть до Пореченской, мелькали все места неживописные и в сельскохозяйственном отношении весьма скудные. Тут уже не было холмистых, столь часто бросающихся в глаза своей производительностыо, местностей Ковенской губернии, тут тянулась во все стороны, утомительно для взора, песчаная, жалкая равнина. Вместо густо-заросших загонов (нив) по скатам холмов и по неглубоким долинам между» холмами, виднелись всюду тщательно возделанные поля с чрезвычайно тощей растительностью, и часто пересекались они большими, покрытыми вереском, пустырями, совсем непригодными для земледелия. Притом, мало было рек, речек, озер и даже болотистых пространств, что казалось странным, так как Северо-Западный край всегда представляешь себя преизобильным водами. Наконец, и леса здешние не походили на ковенские: конечно, на песчаной почве, то были все хвойные леса, но не сосновые, с высокоствольными, прямыми и стройными деревьями, a большей частью еловые, с деревьями приземистыми, растрепаннымии, мрачными на вид.
Итак было до станции Поречье на Петербургско-Варшавской железной дороге.
Обширная, со множеством разных построек, между прочим, и предназначенных, вероятно, для больших складов, второклассная, Пореченская станция выстроена в местности совершенно-пустынной; к ней прилегает одна только довольно-проезжая, и то в летнее время, грунтовая дорога, ведущая в известное минеральными водами местечко Друскеники (тоже в моем участке); да и вокруг, на большие расстояния во все стороны, нет хоть сколько-нибудь значительных селений, a есть только две-три жалкие деревушки, конечно, не с промышленным и торговым населением.
Широкие размеры Пореченской станции кажутся еще удивительнее при сравнении их к мизерными размерами железнодорожной станции в самом Гродне. Для чего ж бы, - невольно подумаешь, - понадобилась второклассная большая станция в пустынной, непроизводительной, чуть не безлюдной местности, когда в губернском городе, стоящем на судоходной реке (Неман), сочли нужным иметь только третьеклассную станцию? Но диковина эта объясняется теперь просто: в то время, как строилась Петербургско-Варшавская железная дорога, - уже существовали в полной организации и отчасти даже приводились в исполнение тайные замыслы по затеваемому польскому возстанию, и ради того-то именно сооружена была на пустыре, в тридцати-трех верстах от Гродно, эта знаменитая Пореченская станция.
Я должен упомянуть здесь o факте, кажется, у нас неизвестном. В числе инженеров и разных устроителей Петербурго-Варшавской железной дороги было очень много французских подданных из поляков-эмигрантов после восстания 1830-1831 гг., или из их потомков; они-то и сооружали эту дорогу применительно к новому мятежному предприятию. Про это рассказывал мне совершенно достоверный свидетель тогдашних гродненских событий, и что так было действительно, на то между прочим, ясно намекает внезапный отъезд из Гродно начальника тамошней железнодорожной станции с целым поездом людей собравшихся в повстанцы (дело впрочем вполне неудавшееся). Но мне и еще доводилось слышать, что на Пореченской станции, открыто и всегда беспрепятственно, происходили собрания участников в подготовлявшемся мятеже и что там же будто бы находились какие-то склады разных вещей нужных повстанцам для их предприятия. Дело возможное, - место было очень удобно: в расстоянии пяти-шести верст от железного пути при Поречье начинались в одну сторону огромные леса Берштовской волости Гродненского уезда, a в другую - леса такие же огромные Лидскаго уезда Виленской губернии, т. е., такие местности, на которые и рассчитывали особенно вожаки восстания для своих военных операций.
Те же самые расчеты, которые руководили устроителей железной дороги в Поречье, действовали при сооружении железнодорожных станций и дальше за Гродно, по направлению к Варшаве. Так, в Белостоке, большом уездном городе с тридцатитысячным населением - центре сильно развитой фабричной промышленности и торговли, - построена третьеклассная станция, a в двадцати-пяти верстах за Белостоком, как раз на границе Гродненской губернии с царством Польском уже в пределах его, и опять-таки в местности ни милейше незначительной для железнодорожного движения, красуется обширная второклассная станция Лаппы. Конечно, и она была тут построена недаром.
Впрочем, в то время, пo отношению к Польше и к полякам Северо-западного края, наша администрация многое между глаз пропустила; немудрено, что она и вовсе не обратила внимания на постройку железнодорожных станций, производимую компанией частных предпринимателей, которые, предполагалось, должны иметь в виду единственно денежные свои выгоды.
Верстах в восьми-десяти от Пореченской станции, характер местности по обеим сторонам линии железной дороги стал изменяться. Хотя я тянулась равнина, почти везде без возвышенностей, пересеченная не очень большими, все еще еловыми лесами, но почва обработанных полей промеж перелесков была уже гораздо лучше пустынной и бесплодной почвы, что наводила тоску от Ландварова, a особенно от местечка Оран и вплоть до Поречья - тут виднелась земля уже серая, в иных местах явно суглинистая, и, судя по хорошим хлебам на ней, довольно производительная. Притом, тут часто попадались луговые пространства, зелень которых была, как будто, ярче зелени лугов ковенских.
Чем больше приближались мы к Гродну, тем оживленнее становились окрестные виды. Пустырей, мест песчаных и болотистых уже вовсе не было видно. Леса отодвинулись гораздо дальше, протянувшись на краях горизонта сине-туманной полосою. Замелькали частые деревни, - как показалось мне тогда, - и лучше выстроенные и более населенные, чем в Ковенской губернии, Быстрая перемена характера всей местности, - приятный вид засеянных, хорошо-обработанных, благодатно-зреющих полей, яркая зелень лугов, оживленный вид крестьянских населений,-все это сильно повлияло на расположение моего духа. Я подъезжал к Гродно уже спокойно и весело.
Вот, и мизерная гродненская железнодорожная станция. Вот, и старый, чуть не тысячелетний Гродно, - город несомненно русский и по историческому происхождению и по всем характерным признакам, лежащим на его физиономии.
Неотступная настойчивость жидка-фактора заставила меня остановиться в невзрачной Одесской гостинице, в которой, однако, впоследствии, я уже почти всегда останавливался. Гостиница эта содержалась чисто, в порядке, благодаря распорядительности хозяек, приличных и добрых двух сестер-евреек; в ней «номеров» и прислуги было мало, a оттого не встречалось бестолковой, шумной суеты, столь обыкновенной в больших гостиницах губернских городов; притом, ее не посещали, почему-то, польские помещики и там никогда не толкалась противная панская прислуга; наконец, мне нравилось и то, что Одесская гостиница, - здание деревянное и одноэтажное, - смотрела, вообще, приличным помещичьим домом.
От железнодорожной станции до Одесской гостиницы пролегает длинная, довольно широкая улица, Садовая. На ней немного каменных домов, (кажется, меньше десяти), a то тянутся, как и подобает на окраине города, все маленькие домики, между которыми, с первого же разу, отметил я ряд домиков одноформенной, своеобразной архитектуры, оштукатуренных снаружи, невысоких, но по-видимому двухэтажных, ибо у каждого в нижнем отделении было по два окна и в верхнем еще одно под полукруглым фронтоном. То были здания уже старые, оставшиеся еще от прошлого столетия; в них помещались когда-то рабочие на разных фабриках, заведенных пресловутым «реформатором», подскарбием литовским графом Антоном Тызенгаузом.
Кстати об этом магнате, который, действительно, затевал многое.
Лелевель особенно, за ним Ярошевич, другие тоже польские писатели, представляют графа Тызенгауза не только разумным патриотом, стремившимся изо всех сил преобразовать экономический быт своего отечества, но и просвещенным, гуманным радетелем всему крестьянскому населению края. Он жил в Гродне, управляя всеми «королевщизнами» в Литве, и реформаторская деятельность его, o которой те писатели рассказывают столько, поистине, диковинного, продолжалась тут немало времени (более десяти лет). И чего-чего не сделал, будто бы, он! Так, например, в отношении государственного хозяйства, он, говорят, привел в известность казенная земли и леса, водворил порядок в лесном управлении, провел каналы, расчистил реки, вызывал для заселения малолюдного края иностранных колонистов. В самом Гродне и в окрестностях его устроено было им множество всяких образовательных, благотворительных, промышленных, торговых и увеселительных заведений: тут были и кадетский корпус, и школы: бухгалтерская, архитектурная, межевая, повивальная, театральная, и медицинский факультет (с ботаническим садом, библиотекой и кабинетом естественной истории); тут были и госпиталь, и воспитательный дом; разные фабрики (для выделки сукон, полотен, шелковых материй, кисеи, шляп, булавок, экипажей, писчей бумаги); заводы смоляные, дегтярные, поташные, железные и лесопильные; купеческая какая-то контора; и, наконец, постоянный театр с постоянным при нем оркестром. Для заведывания и управления фабриками и заводами, a также для обучения на них рабочих из местных крестьян, Тызенгауз выписал из Германии, Франции и Голландии многое множество мастеров.
Вслед за польскими писателями, и те из наших, русских, которым доводилось упоминать o графе Антоне Тызенгаузе, - кроме одного. Костомарова, - отзываются об этом польском магнате в высшей степени сочувственно, признают его гениальным человеком, великим реформатором, - и очень сожалеют, что деятельности его воспрепятствовали, будто бы, интриги иезуитов и разных завистливых панов. Что польские-то писатели выставляют так напоказ Тызенгауза - оно понятно: им желательно, во что бы то ни стало, отыскать между своими магнатами времен окончательного падения Польши хоть одного, который ясно сознавал бы отчего гибнет отечество, который доброхотно и разумно хотел бы устранить по-возможности причины этой гибели; но почему наши писатели стараются прославить его - уж право, недоумеваю. Во всяком случае, доверять вполне польским свидетельствам отнюдь не следовало бы и отнестись к ним критически было бы нетрудно.
Я не верю в благодеяния прославленных реформ подскарбия литовского, - не допускаю, чтобы реформы эти были предприняты им вследствие разумно-сознаннаго плана: как надо действовать для возбуждения производительных сил в родном крае. Впрочем, положим, что граф Тызенгауз живо почувствовал, что кой-чего не достает Польше, что недостатки эти составляют общественное зло, могущее привести к гибельным последствиям; по. всей вероятности, как знатный и весьма богатый пан, - он много путешествовал по Европе, видел многое, замечал, сравнивал, и это раскрыло ему глаза, надоумило, внушило доброе желание идти на пользу отечеству, действовать для просвещения его, для развития производительных его средств. Но дело-то в том, как он действовал. Из перечисления школ, им заведенных, видно, что почти все они рассчитаны были на удовлетворение потребностей высших слоев общества, a не для удовлетворения существенных нужд простого народа. Тем более можно сказать это o фабриках тызенгаузовских, так как они вряд ли могли доставить хоть какую-нибудь пользу даже землевладельцам, живущим в своих имениях и дельно занятым. А, впрочем, главнейшим доказательствам бесплодности, совершенной незначительности затей и усилий подскарбия литовского служит именно то, что от всех его учреждений, o которых столько славы распущено, ни малейших следов в Гродне не осталось; разумеется, и народ, освобождению которого граф Тызенгауз, будто бы, сочувствовал «и даже положение его улучшал», никаких воспоминаний o нем не имеет, в чем я могу положительно заверить.
Гродно произвел на меня приятное впечатление, но описывать город я не стану. В нем нет решительно ничего замечательного. Даже здания старинной наружности не имеют ни красивого, ни внушительного, ни своеобразного вида (впрочем, древность их, кроме находящейся собственно уже вне города Каложинской церкви, этого прекрасного памятника чисто-русской старины, - не очень давняя, не далее XVI века); на всем старинном, конечно, все-таки выдающемся из массы недавних построек, (особенно каменных) лежит явный отпечаток того ничтожного состояния города Гродна, в каком находился он во времена польского государства. Но одна характерная черта Гродна, сильно отразившаяся в глазах моих, при первом с ним знакомстве, стоит того, чтобы указать на нее с особенной настойчивостью.
Город Гродно показался мне очень похожим на многие из великороссийских, не важных по промышленному и торговому значению, губернских городов. Напоминали их мне: и простой, довольно мизерный вид деревянных по большой части домов, даром-что они, по фасадам, по черепичным и гонтовым крышам, имели некоторую своеобразность; и длинные-длинные заборы, и обилие садов, и засоренные площади, a всего более, - отсутствие почти везде на улицах того движения, которое невольно предполагается во всяком городе с несколькими десятками тысяч жителей. Я наперед знал, что здесь, как и во всех городах Северо-Западного края, очень много евреев, что они составляют даже значительное большинство здешнего населения, и уже это одно должно было бы придавать Гродну резкую характерную особенность и тем отличать его от городов великороссийских; но оказывалось, что гродненские евреи далеко непохожи, - одной весьма заметной чертою,-на единоверцев своих, проживающих в Вильне, Ковне, Динабурге, даже в небольшом Вилькомире: в этих городах, с раннего утра до поздней ночи, повседневно, кроме шабашных суток, евреи двигаются, толкутся, быстро шныряют везде, a здесь что-то не видать было их суетливых побегушек, - они все больше выглядывали из лавок, из окон домов, и из-за ворот. (Последнее обстоятельство указало мне тоже, что Гродно - и не промышленный, и не торговый город, не смотря на свое счастливое положение на большой судоходной реке и между такими городами, каковы Вильна и Варшава, не смотря и на то, что значительное большинство его населения, то-есть евреи, по всем условиям своего быта, только и занимаются одною торговлею).
Кровавый мятеж 1830-31 годов, - нечета восстанию 1863 г., - страшно прошел по многим областям бывшего польского королевства, к России присоединенным, a между прочим по Виленской губернии и в тех её уездах, из которых, впоследствии, образована Ковенская губерния; но губернии Гродненской, не смотря на близость её к театру войны, он мало коснулся. Конечно, это зависело вовсе не от того, что в Гродне был тогда губернатором человек энергический, будущий усмиритель восстания 1863 года в Северо-Западном крае; a потому именно, что польския тенденции еще далеко не привились в то время к крупным и состоятельным гродненским помещикам, и если держались где, то в одной лишь серой шляхте, которая после прежних «красных» дней во время сеймов и сеймиков, тянула теперь жалкое и тесное существование в своих «околицах», по уездам Брестскому, Бельскому, Кобринскому, Белостокскому, Сокольскому и Гродненскому. Вообще, тогдашние гродненские «поляки» (я говорю собственно o помещиках вышеупомянутых категорий) не очень-то заботились o восстановлении «старожитной» Польши и сидели довольно смирно в своих усадьбах. Может быть, на них действовали в то время успокоительно отчасти и горькие, смиряющего свойства, воспоминания o последнем гродненском сейме, закончившем существование Польского государства, и o пребывании, за тем, в Гродне бывшего короля Станислава-Августа. Может быть, тоже влияла тут и особенная причина, o которой, в последнюю мою поездку в Северо-Западный край, я слышал странное предание: рассказывали мне, что, летом 1831 года, образовалось какое-то движение крепостных против помещиков, во главе которого стал, будто бы, крестьянин, наименовавшийся князем Гедройцем и присваивавший себе звание генерала. Рассказчики не ясно и смутно передавали o действиях этого человека и с подробностями рассказывали только o том, как он добивался непременно повесить некоего помещика Коленкевича и как потревожил, однажды, внезапным своим появлением, «обывателей», собравшихся в фольварк Либерполь, крупного землевладельца Быховца, расположенный в глухой местности Волковысского уезда. Что сталось с мнимым Гедройцем, об этом говорили мне крайне сбивчиво: иные - что, он вдруг исчез не известно куда, a иные - что помещики, будто бы, изловили его и повесили... Очень сожалею, что кратковременность моей поездки не допустила меня проверить основания для этого предания и собрать o нем больше сведений. Но одно несомненно: гродненские помещики, в мятеж 1830-31 годов, почему-то, очень боялись крестьянского восстания - и это, конечно, должно было останавливать их движение в сторону мятежа.
Но как бы там ни было, a гродненские помещики в мятеж 1830-31 годов, были, вообще, смирны, по крайней мере, особенными подвигами не отличались. За то в восстание 1863 года они оказались ярыми патриотами. Из них вышли: последний начальник ржонда Варшавского Траугутт, «диктатор» Литвы Калиновский, a также и многие довудцы; из них же вышли: «политик», задумавший разыграть в Северо-Западном крае крупную роль маркиза Велепольскаго, граф Виктор Старжинский, и особенно-ревностный, как говорят, сборщик «офяры» и податей на мятеж, Северин Ромер, будто бы, собравший и отославший в Hotel-Lambert до семидесяти миллионов франков. Один из уездных городов Гродненской губернии (Пружаны) был «завоеван» на несколько дней повстанскою шайкою, - случай единственный в целом Северо-Западном крае. В Гродненской же губернии, одна из шляхетских околиц «прославилась» предательской вырезкой русских. В эту губернию вторгались из царства Польского повстанские многолюдные шайки и иногда дрались с нашими войсками ожесточенно, например, при местечке Семятичах. В ней устраивались, с великим усердием, мятежные демонстрации, a «политиками и дипломатами» из мировых посредников, из предводителей дворянства, ловко подстроены были злохитрые козни против толко-что освобожденных, смиренных крестьян-белоруссов. Наконец, в самом Гродне, этом чисто-русском городе, мятежное движение началось раньше чем где-либо в Северо-Западном крае.
И по правде сказать: это бестолковое движение развилось в безобразных своих проявлениях, каких уж ни как нельзя было бы ожидать в Гродне, - от того именно, что оно не встретило на первых порах, должного отпора с нашей русской стороны, имевшей, однако, у себя для этого все средства.
В 1860 году, когда начались польские демонстрации в Гродне, и до июля 1861 года, гродненским губернатором был действительный статский советник Иван Абрамович Шпейер, поступивший на это место из директоров какой-то московской гимназии. Надо думать, что почтенный г. Шпейер имел большие достоинства, и как человек, вообще, и как педагог в частности, но, уж как губернатор, он оказался вовсе не по тогдашним трудным обстоятельствам. Правда, и еще кое-где, даже в более значительных, чем Гродно, пунктах, оказались у нас тогда администраторы, и не педагоги, мало соответствовавшими важности событий; но все же нельзя не подивиться, что для окраиной нашей губернии, как-раз примыкающей к царству Польскому, гнезду мятежа, где мятежное движение стало проявляться очень открыто еще с половины 1860 года , выбран был в губернаторы человек, всей прежней деятельностью своею нимало неподготовленный к весьма разнообразной административной деятельности, притом нисколько незнакомый со всеми условиями быта в крае, вверенном его управлению, наконец, человек, который, - как говорили поляки, даже по происхождению своему, не мог иметь значения в их обществе...
При г. Шпейере разыгрались в Гродне чрезвычайно буйные демонстрации. Тут как будто испытывались те проделки, которыя вскоре широко были пущены в ход и в царстве Польском и во всем Северо-Западном крае. Тут еще в 1860 г., в костелах, особенно же в кафедральном, называемом фарою, распевались патриотические гимны, произносились возмутительные проповеди и производился панами и паннами, одетыми в характерную жалобу, сбор офяры на дело восстания. Но этим опыты не ограничились. Не знаю, в том ли же 1860 г. или уже в 1861 году, но все еще при г. Шпейере, ксендз Маевский (теперь, говорят, находящийся в местечке Друскениках) устроил торжественную в Гродне встречу процессии из Ружанаго-Стока, местечка Сокольского уезда, где был когда-то костёл иезуитский. Затем, в 1861 году, но, кажется, уже в промежуток времени между выбытием из Гродно г. Шпейера и назначением нового губернатора, произошло в Друскениках празднество соединения Литвы с Польшею, - демонстрация устроенная помещиком царства Польского слепым графом Воловичем и каким-то господином Остроменцким, - демонстрация весьма парадная и эффектная: при многолюдном сборище панов, шляхты и простого народа, отправлено было сначала, траурное, за ним -торжественное богослужение; а после того, весь день и до поздней ночи, польские дамы, в белых платьях, украшенных цветочными гирляндами, гуляли под руку с хлопами, любезно уверяя их, что старожитная Польша воскресла, и что с воскресением её наступили для всех свобода, равенство, полное благосостояние. И были тут всяческие увеселения для народа, гремела беспрерывно музыка двух больших оркестров, в народные танцы весело вмешивались панны, паненки и паны, в промежутках между танцами каждому хлопу доставались подарки на беспроигрышных лотереях. Демонстрация устроена была ловко: как раз на границе Гродненской губернии с царством Польским, на берегу живописного Немана, который течет здесь в местности густо населенной людьми литовского племени, людьми очень бойкими по всегдашнему своему занятию питейной контрабандою. Все эти потехи варьировались в самом Гродне нередким появлением к губернаторскому дому сборищ разнога люда как водится, по примеру варшавскому, с женщинами и детьми впереди. Тут уж крепко шумели и буянили. Начав с патриотического гимна, тотчас переходили к ругательствам против губернатора и против всякой русской власти. И странно: хотя сборища ничуть не имели грозного вида уже потому, что они бывали всегда немноголюдны. г. Шпейер так и не справился с ними. Говорят, ояь даже ни разу не вышел к буянам...
Конечно, несчастный педагог-губернатор много писал и очень жаловался высшему начальству по поводу происшествий этих, крайне его беспокоивших и совсем сбивавших с толку, но тем и ограничивалось все с его стороны. Однако, была же возможность прекратить наглое и глупое буянство гродненского мятежнического сброда, и не прибегая к особенно-крутым распоряжениям, как это будет сейчас видно из действий преемника г. Шпейера.
Губернатор Шпейер не сумел поступить как требовали обстоятельства - и, разумеется, зло стало усиливаться с каждым днем: спокойствие общественной жизни нарушалось уже непрестанно и на многих пунктах губернии (так например, процессии в роде той, что была затеяна в Ружаном-Стоке , направлялись из уезда в уезд, из местечка в местечко), масса мятежников, в виду безнаказанности явных мятежнических проделок, росла и росла... Наконец, г. Шпейер был уволен от должности. Но и тогда гродненские мятежники не хотели оставить его в покое.
В день его выезда из Гродно (кажется, это было в июне 1861 года), толпа певунов революционных гимнов, устроителей вздорных демонстраций (в каковой толпе, как и всегда, в то время, всего более фигурировали чиновники гродненской казенной палаты) собралась в большой корчме на Погулянке , мимо которой должен был проехать бывший губернатор по пути на Вильну; тут-то наглецы эти предполагали устроить ему позорную встречу. Но мальчишеская затея не удалась: кто-то предупредил г. Шпейера - и гродненский исправник Магнус вывез его из города, окольной дорогою, под фартуком своей брички (обстоятельство, как говорят, долго потешавшее поляков, a впрочем, и в самом деле, очень смешное). Тем временем, экипаж г. Шпейера, отправленный прямо на Погулянку, с одним его лакеем, был остановлен наглецами и они разразились было свистками и ругательствами, однако, скоро увидали, что намеченной ими на поругание жертвы нет налицо. A тут, когда шпейровский экипаж еще задерживался на месте, где его остановили, вдруг нагрянула рота солдат под предводительством самого дивизионного генерала Гольдгоера. Казалось бы, устроителям погулянской потехи предстояла крупная неприятность, - a опять-таки дело окончилось для них благополучно: никто не был арестован, все даже очень весело разошлись... (Говорят, что наглецы кинулись к генералу Гольдгоеру с шумными приветствиями, с криками: ура! - словом сделали ему полную овацию и даже качали его на руках)...
Так покончилось правление г. Шпейера, покончилось нехорошо для него и еще хуже для гродненской губернии. Мятежное здесь движение, уже в смысле окончательных приготовлений к вооруженному восстанию, продолжалось теперь вполне беспрепятственно до прибытия нового губернатора, что и имело для многих «обывателей» пагубные последствия. O том, как наблюдалось с нашей стороны это движение, мне рассказывали тоже не мало, но рассказы эти слишком отрывочны, бессвязны, a при том, в них есть такие черты русской уступчивости, даже распущенности, как перед всяким нахальством, так и перед всяким соблазном, что я не решаюсь упоминать про все это...
Впрочем, гродненские баловники должны были скоро присмиреть, по крайней мере, на время.
Во второй половине сентября 1861 года, назначен был гродненским губернатором генерал-майор, свиты его величества, Александр Максимович Дренякин и, ровно через месяц по назначении, приехал в Гродно. Тотчас же по приезде его, было объявлено полицией по городу, что, прежде приема чиновников всех ведомств, губернатор будет смотреть войска, расположенные в губернском городе .
A русских войск в Гродне было тогда всего только два батальона; однако, смотр их, за Виленской заставой, на пространстве между окраиной города и вышеупомянутой Погулянкой, произвел громадное впечатление на многочисленную толпу, сбежавшуюся на зрелище. Генерал Дренякин, говорят, во время учения батальонам, несколько раз приказывал «брать на руку к наступлению» - и прием этот был особенно замечен публикою. После смотра, но на месте же оного, г. Дренякин вызвал к себе офицеров и сказал им «что они должны хорошо видеть обстоятельства, в каких находится местность, где они расположены на постое, a потому - должны быть чрезвычайно осторожными на всяком шагу и всёгда готовыми на то к чему потребует долг службы». - Речь была немногословна, но сильна по ясному своему смыслу да притом и сказана была так внятно, что зрители отлично ее поняли.
Во все время губернаторства генерала Дренякина (к сожалению, очень недолгого, - до начала марта 1862 года), уже никаких публичных демонстраций нигде не было - да и не могло быть, потому, что этот губернатор, произведший, на первых же порах, столь сильное впечатление, старался и потом быть как можно больше на глазах у всех: часто разъезжал по губернии, и всегда без всяких особых предосторожностей, a в губернском городе, повседневно, ходил один одинехонек и иногда, по вечерам захаживал даже в цукерни, особенно же одну, в которую собирались люди немало причастные к мятежным замыслам.
Впрочем, эти замыслы, a также приготовления к открытому восстанию и тогда не прекратились в Гродненской губернии; но все то шло уже очень исподтишка, с явной робостью и проявлялось иногда лишь в мелочных попытках пристроить в Гродне дело мятежа хоть как-нибудь. Была, например, попытка со стороны торговцев, будто бы, из царства Польского завести в Гродне большие склады разных товаров «для противодействия местной еврейской эксплуатации». Но уже в виду того, что предполагаемые склады затеяны были слишком по многим предметам торговли, a также потому, что устройство таких складов отнюдь не могло вызываться потребностями такого не богатого города, каков Гродно, главное же, надо думать, при соображении смутных обстоятельств времени и того еще откуда идет предложение, генерал Дренякин сразу отклонил все домогательства этих мнимых, наверное, торговцев.
Скорое увольнение г. Дренякина из губернаторов не возбудило и малейших попыток на проводы его, подобные проводам г. Шпейера.
Ядро последнего польского мятежа в Северо-Западном крае находилось в Виленской и Ковенской губерниях. В Вильне существовал ржонд отдельный от варшавского. Влиятельнейшие члены виленского ржонда затевали повести дело мятежа в крае самостоятельно, совсем порознь от такового же дела в царстве Польском. В Виленской и Ковенской губерниях мятежное движение было распространено широко и находило немало поддержки среди крестьянского населения - и последнему содействовали две причины: во-первых, влияние ксендзов на крестьян-католиков, которых много в Виленской губернии и которые в Ковенской представляют сплошную массу; во-вторых же, то тяжкое в высшей степени положение множества безземельных, бездомных и бессемейных батраков (особенно ковенских), которое влекло этих несчастных людей на всякие соблазны подставляемые им мятежниками. Да! виленские и ковенские мятежники нашли-таки поддержку в одной весьма значительной части местного простого народа, это - факт положительный. Недаром, например, вся шайка известного ксендза Мацкевича была составлена из одних крестьян.
Но совсем не то было в Гродненской губернии.
Крестьяне этой губернии, за малыми исключениями, белорусы с довольно значительной примесыо малороссийского племени; притом же большинство их, по воссоединении в 1839 году униатов, принадлежит к православному исповеданию. Уже одно последнее обстоятельство могло определять окончательно несочувственное отношение гродненского простого народа к польским мятежническим затеям: совершенно недоступные влиянию ксендзов, православные крестьяне были недоступны и соблазнам со стороны помещиков, ибо православное духовенство, разъяснениями и внушениями своими, поддерживало в них и верность законному правительству и надежды только на него в деле улучшения их быта. Впрочем, и католики-крестьяне гродненские нисколько не были податливы, они слишком живо помнили чем была для них старая Польша, со взбалмошными панами, с жестокими экономами панскими, с жидами арендаторами панских имений, распоряжавшимися крестьянами на всех помещичьих правах . Белоруссы и малоруссы были особенно угнетаемы во все времена поляками и потому в Гродненской губернии польский мятеж 1863 года не нашел ни малейшего сочувствия в крестьянском населении, даже и между батраками, которых, впрочем, там гораздо меньше, чем в Ковенской и Виленской губерниях.
Польские мятежники знали про это хорошо, в Гродненской губернии они почти и не пытались действовать на народ соблазнительными обещаниями всяческих благ от восстановления Полыпи, a действовали преимущественно террором. В таких действиях была у них даже целая система. Сначала гродненские вожаки восстания придумали застращать народ посредством русской власти. И это чуть было не удалось им, благо тогдашняя русская администрация не только в Гродненской губернии, но и во всем Северо-Западном крае оказывалась довольно податливою влиянию хитроумных происков.
Надо сказать, что не без тонкого расчета польские помещики Северо-Западного края везде понаделали весьма много мировых посредников. Обыкновенно, на каждый уезд было неменьше семи посредников, - так было и в Гродненской губернии. И вот, вскоре же по введении в действие крестьянских Положений, почти из всех Гродненских уездов, особенно же из Белостокскаго, Бельскаго, Сокольскаго и Гродненскаго, посыпались представления, от самих посредников, от мировых сездов, от предводителей дворянства, o разных случаях ослушаний, неповиновения, дерзостных и возмутительных поступков крестьян, как в отношении помещиков, так и в отношении мировых учреждений.
Пожалуй и было некоторое основание для представлений собственно об ослушаниях и неповиновении крестьян; кое-где все это действительно проявлялось; но на то были существенно важные причины. Многие жалобы целых сельских обществ и отдельных личностей из крестьян, a также «обзор волостей, произведенный членами поверочных комиссий от Министерства Внутренних Дел, при производстве новых выборов волостных и сельских должностных лиц» , вполне поясняют в каком положении находилось тогда крестьянское дело по уездам Гродненской губернии.
Во-первых, оказывается, что крестьяне жаловались (и совершенно основательно): «на неверное показание по уставным грамотам как всей наделяемой им земли, так равно пастбищ и неудобных мест; на отобрание покосов и стеснение в выгонах; на перевод крестьян-хозяев в батраки и обращение их участков в фольварковыя земли; на невключение в надел земель бывших в крестьянском пользовании до утверждения Положений; наконец, на неправильное исчисление повинностей и стеснительные для крестьян предположения o разверстании угодий и o перенесении усадьб, a также и на неудобства уже совершенных переселений». Во-вторых же, оказалось, что при польских мировых посредниках и мировых съездах все вообще крестьянское дело в Гродненской губернии находилось в самых неблагоприятных условиях: права крестьян, дарованные Положениями 19 февраля 1861 года, оставались, почти везде, им неизвестны; волостные старшины, назначенные по большей части по настоянию помещиков и мировых посредников, в видах ограждения помещичьих интересов и стеснения самостоятельности крестьян, распоряжались общественными делами самоуправно, под руководством писарей; волостные и сельские сходы не имели надлежащего значения; сельские старосты были по преимуществу нарядчиками на господские работы и ограничивались надзором за исправностью таковых работ; крестьяне, по распоряжению своих должностных лиц, поддерживаемых помещиками, подвергались телесным наказаниям в совершенно произвольном размере; o волостном суде и понятия крестьяне не имели: дела спорные между ними решались старшинами или писарями, а судьи прикладывали только свои печати к решению, записываемому в книгу приговоров волостного схода; часто также крестьяне теряли время и несли напрасные издержки, обращаясь в своих спорах в общие присутственные места.
Кстати замечу здесь, что картина крайней неурядицы в тогдашнем общественном крестьянском управлении, a также и полной беззащитности тогда крестьян против всяческих незаконных и злонамеренных действий, на них направленных, могла бы быть изображена гораздо ярче, чем в вышеизложенном официальном документе.
В нем не упомянуто o главной черте тогдашнего крестьянского «самоуправления», именно o том, что в нем все велось, что называется, на польский лад: законоположение, давшее крепостным крестьянам права личные, имущественные, и общественные, не уважалось, например, до такой степени, что на выборные крестьянские должности назначались самими мировыми посредниками верные им лица даже не из крестьян, при чем особенное, преимущественное значение в волостном управлении имели волостные писаря из шляхтичей, «оффициалистов», при помещичьих дворовых управлениях. Отмечаю, на основании положительных данных, обстоятельство это, как чрезвычайно важное, ибо оно, устраняя всю силу общественного управления, долженствовавшего много послужить к охранению существенных интересов только-что выходящих из крепостной зависимости крестьян, способствовало польским помещикам и мировым посредникам, самым действительным образом, ко всяческому угнетению, - каковое угнетение, по мысли вожаков восстания, и было необходимо нужно для вовлечения смиренных белорусов в открытый мятеж против правительства.
В виду неверно и - прямо сказать - злоухищренно составленных помещиками уставных грамот, в виду, и вообще помещичьей наклонности не к облегчению крестьянского быта, a скорей к окончательному его стеснению, немудрено, что гродненские крестьяне, замечая к чему клонятся такие действия и не находя защиты против них у мировых посредников, не скрывали своего неудовольствия, хотя выражали его отнюдь не в волнениях, a только в жалобах губернскому начальству, да иногда в уклонении от принятия уставных грамот, вводимых посредниками. Вот это-то все и представлялось уездными по крестьянским делам учреждениями, как дерзостное неповиновение крестьян разным законным властям, даже как явный бунт.
Примеры тому разительны, их надо здесь привести, хоть вкратце, как они, (вкратце же, и, конечно, не для тех выводов как у меня) показаны в журналах гродненского губернского по крестьянским делам присутствия, (к сожалению подлинных донесений мировых посредников, которые должны быть особенно замечательны, у меня нет под рукою).
Мировой посредник 1-го участка Белостокскаго уезда, например, доносил, что в Заблудовской волости «нет никакой возможности поверить четырнадцать уставных грамот по случаю своеволия крестьян, и впредь до разрешения o том высшего начальства». Посредник 2-го участка того же уезда доносил o не введении одиннадцати грамот «по причине ослушания крестьян» при чем еще указывал на крестьян имения Хорощи «в подаче числа наличных душ». Посредник 3-го участка Бельскаго уезда уведомлял o неповерке и невведении в действие сорока пяти грамот «по причине ослушания и сопротивления крестьян». Посредник 1-го участка Сокольскаго уезда донес, что на волостном сходе Маковлянской волости крестьяне объявили, «что с первых дней 1863 года они вознамерились отказаться от исполнения издельной в пользу помещиков повинности» и он же уведомил, что шесть грамот остаются не поверенными по причине «ослушания крестьян являться к выслушанию оных». Посредники 3-го и 5-го участков Гродненского уезда тоже уведомили: первый, - что крестьяне имений: Радзивонович, помещицы Пусловской, и Лунпы, помещиков Чеховских, решительно отказались находиться при поверке уставной грамоты, почему и просил «решительного распоряжения к прекращению подобного ослушания, которое остановило действия по введению грамот; a второй, - что крестьяне имения Заблоць, помещиков Покубятов, по введении уже грамоты и по вручении копии с неё сельскому старосте, захватив эту грамоту обманным образом, отнесли ее к помещику, с объявлением, что принять оной не намерены», почему посредник, до восстановления порядка в имении Заблоць, приостановился со введением грамот по остальным имениям.
Думаю, и вышеприведенных примеров достаточно для показания как натравливалось высшее губернское начальство на принятие «решительных» мер «против ослушания, неповиновения, сопротивления, упорства, возмутительных поступков крестьян», как все это вообще представлялось причинами, совершенно препятствующими введению уставных грамот. Польские мировые посредники достигали таким образом двойного, желанного для них, результата: во-первых, крестьяне, несочувственно расположенные к замыслам восстания, запугивались русской властью, через то должны были враждебно настраиваться в отношении к ней и в конце кондов искать защиты у поляков; a во-вторых, крестьянская реформа, столь неугодная помещикам в её окончательной постановке правительством, если не приостанавливалась совсем, то, по крайней мере, и замедлялась, и запутывалась чрезвычайно.
Ко времени замены польских мировых посредников русскими (уже во второй половине 1863 года) оказалось очень много невведенных уставных грамот; но было не мало грамот и вовсе несоставленных, ибо от составления уклонялись под всевозможными предлогами. Впрочем, в Северо-Западном крае все это было так естественно. Еще бы польским помещикам не противодействовать из всех своих сил, существенно затрагивавшим интересы их, Положениям 19-го февраля 1861 года!.. Но помещики эти, a также чиновники из них и из шляхты набираемые, и вообще, издавна привыкли обходить всякий русский законы, улаживать все им неприятное в наилучшем для себя виде.
Желание для поляков результаты, на которые я выше указывал, на первых же порах были достигнуты в отношении гродненского губернского начальства. Оно вполне поддалось влиянию тревожных тенденциозных донесений o волнениях, будто бы, крестьян и o препятствиях через то к правильному и успешному ходу крестьянского дела. Плачевных распоряжений этого начальства, «для водворения порядка между крестьянами», - весьма достаточно. Но я ограничусь только несколькими из них, и, кроме одного, - даже не особенно важными.
Так, губернское по крестьянским делам присутствие представления мировых посредников 1-го и 2-го участков Белостокскаго уезда и посредника 3-го участка Бельскаго уезда, «о распространяющемся неповиновении крестьян в волостях Заблудовской и Рудской», представило на распоряжение начальника губернии, a тот (Галлер, или граф Бобринский, - хорошо не знаю) предписал местным исправникам «о водворении порядка в неспокойных волостях и o подвержении зачинщиков неповиновения наказанию». Разумеется, неоднократно и в других местах, губернское по крестьянским делам присутствие и губернатор распоряжались подобным же образом. С своей стороны, полицейские чиновники (в то время все из поляков) очень усердствовали. Из журналов присутствия (19-го и 22-го января 1863 года) видно, что исправники вводили в имения войска и расквартировывали их, «в виде экзекуции», по нескольку солдат на двор; что, при этом, «по постановлениям мировых посредников , крестьяне наказывались розгами, арестом при земском суде и денежными штрафами (последним подвергались именно добросовестные «за неудержание крестьян от упорства»). Кроме того, o «подстрекателях двух сельских обществ» к ослушанию от избрания уполномоченных для поверки уставных
грамот и от явки к выслушанию оных», губернатор поручил судебному следователю произвести следствие, a от губернского присутствия представлено было на разрешение министра внутренних дел.
A между тем, в действительности, волнения, неповиновения, ослушания гродненских крестьян вовсе не было, - были только случаи, и то немногие, уклонения от выбора уполномоченных к поверке грамот, a также от явки к выслушанию грамот. Но несомненно, что сами мировые посредники действиями своими внушали народу полное к себе недоверие, несомненно и то, что все вообще тогдашние по крестьянским делам учреждения в Гродненской губернии не умели ни рассеять или ослабить это недоверие, ни даже поступать при нем так, как заблаговременно было указано верховным правительством.
18-го января 1862 года, высочайше было утверждено положение главного комитета об устройстве сельского состояния, в котором указывалось, что уклонение крестьян от избрания уполномоченных для выслушания уставной грамоты не может стеснять действий мирового посредника по поверке её, a равно и не может служить препятствием к утверждению и введению её в действие, - вменялось только в обязанность производить поверку в присутствии схода и прочитывать утвержденную грамоту на полном сходе, - a этого достигнуть, конечно, было совершенно не трудно. В виду такого правительственного распоряжения, отнюдь не должно было бы происходить всей вышеизложенной мною неурядицы при введении в действие уставных грамот по Гродненской губернии, особенно же не должно бы быть приостановки; в этом деле со стороны мировых посредников. Но гродненское губернское по крестьянским делам присутствие, как будто, и не замечало этой неурядицы, оно приняло те представления o препятствиях по введению грамот, как нечто непререкаемое, а, отнюдь не подлежащее проверке, - и не указало мировым посредникам на Положение главного комитета 18-го января 1862 года, как будто и не ведало про него; мало того, оно представило, от лица начальника губернии, па разрешение министра внутренних дел какие-то свои «общие предположения к устранению затруднений, встречаемых посредниками при поверке уставных грамот по случаю отказа крестьян от избрания уполномоченных и от собрания на сход для выслушания грамот». Но министр, указав, прежде всего, на Положение главного комитета 18-го января 1862 года, и, «не установляя по представленным
предположениям общего правила», предписал «принять зависящие меры к устранению возникших недоразумений сообразно каждого отдельного случая, a если, и затем, встретится где-либо затруднение, то войти с представлением o том со всей подробностыо частного случая». Любопытно, при этом, следующее обстоятельство: министр заметил, в своем предписании, что уклонение крестьян от собрания на сход для проверки и выслушания уставной грамоты и посторонних добросовестных от подписа поверенного акта (па что так жаловались гродненские мировые посредники) встретилось до сего времени в одной Гродненской губернии»
Но то ли еще было и именно лишь в этой, столь злополучной тогда, губернии.
Вышеизложенное предписание министра внутренних дел последовало в самом начале января 1863 года, a к половине этого месяца составились уже вооруженные шайки в царстве Польском и началось настоящее восстание. Вскоре оно проникло в Гродненскую губернию. Несомненно, что, Здесь, из всего Северо-Западного края, вооруженный мятеж проявился раньше чем где-нибудь, - как раз вслед за началом движения повстанских шаек в царстве Польском . На то было несколько особых причин. Во-первых, уезды: Бельский, Белостокский, Гродненский и отчасти Сокольский, на значительном протяжении, граничат с царством Польским, которое, в 1863 году, было главным гнездом мятежа; притом, уезды эти были удалены от центра русской власти, находившейся, в Вильне, гораздо более, чем некоторые уезды Ковенской губернии, тоже граничащие с привислянскими губерниями; в Гродненской губернии, и все в тех же уездах, шайки повстанцев могли находить для себя довольно значительный контингент и в шляхетских околицах, которых там очень много, и в народонаселении как уездных так и заштатных городов , наконец, по всей вероятности, кроме всех указанных причин, a также и соображений стратегических , предводители вооруженных шаек вторгались из царства Польского в Гродненскую губернию вследствие и ненависти к её простому народу происхождения чисто русского, a притом, в большинстве, вероисповедания православного, - и это тем более, вероятно, что народ этот, при всей пассивности своего характера, явно выразил полное свое несочувствие к мятежу.
Шляхта разделятся у поляков на кармазинную и серую; к первой принадлежат паны, владельцы населенных имений, и чиновники немалого ранга, словом, - люди, имевшие некогда право носить кармазинный жупан; серою шляхтою называются жители шляхетских «околиц», владеющие мелкими клочками земли и сами их обрабатывающие. Вообще, пословица «шляхтич на огроде равен воеводе», была выражением только шляхетской пыхи.
Впрочем, М. Н. Муравьев назначен был гродненским губернатором уже под конец мятежа 1830-31 годов.
Открыто оно началось с демонстрации в Варшаве, бывшей в июне 1860 года, по поводу похорон вдовы польского генерала Савиньскаго, участвовавшего в мятеже 1830-31 гг. Но вот что у нас неизвестно и про что я слышал от Д. М. Л-а, офицера в Старо-Ингерманландском пехотном полку, квартировавшем, до мятежа и до введения в действие крестьянских Положений, - в Гродненской губернии: рота, в которой он состоял офицером, была расположена в Волковысском имении Рось, графа Потоцкого, (в 17 верстах от г. Волковыска), a сам он был на постое в деревне Шoвки, принадлежащей к этому имению. И вот, однажды, хозяйка дома, православная, но ходившая в костел на исповедь, (тогда это часто бывало, как бывало и то, что в одной и той же крестьянской семье иные из семейных были православного, a иные римско-католического исповедания), под большим секретом, посоветовалась с г. Л-м: принимать или не принимать у ксендза какую-то присягу, к которой он, ксендз, неволит и крестьян и крестьянок. Заметив из слов хозяйки, что дело идет o какой-то особой подозрительного свойства присяге, г. Л посоветовал этой женщине уклониться от ксендзовских настояний самым простым способом, - не ходить уже в костел. Случай этот указывает, что не только мятежнические замыслы, но и мятсжнические действия проявлялись в Гродненской губернии еще до начала варшавских демонстраций и что действия эти имели уже широкий размер, и они прямо были рассчитаны на возбуждение простого народа к восстанию. Притом не даром ксендз местечка Роси Андроцкий, при назначении в Волковыск сурового военного начальника, подполковника Казанли, внезапно исчез куда-то. A не удивительно ли, что наша-то губернская администрация ничего этого во-время не видела?
Об одной из них в Белостокском уезде будет подробно рассказано в другом отрывке моих записок.
Председателем этой палаты был тогда гродненский помещик Керсновский.
У всех больших городов Северо-Западного края есть такие Погулянки. Это загородные места, в друх-трех верстах от города, непременно с большими корчмами, куда и собирается гулливый люд для попоек.
Любопытен довольно мелкий, но все-таки интересный, следующий факт: вечером, в день приезда нового губернатора, навестил его, исправляющий тогда должность губернского предводителя дворянства, граф Виктор Старжинский. Он явился, что называется, запросто, в сереньком пиджачке, впрочем, с русским орденом в петлице, и, с первых же слов, со всей развязностью) прирожденного польского аристократа, повел было речь o политических обстоятельствах в царстве Польском и Северо-Западном крае. Но губернатор не дал ему разговориться на щекотливую тему и настойчиво направлял разговор на путевые свои впечатления. Затем, при общем представлении чиновников губернатору, граф Старжинский не счел нужным находиться. Конечно, и вечерний визит запросто, и неявка в день общего представления чиновников, были на перед рассчитанные демонстрации.
В Гродненской губернии дольше чем где-нибудь во всех губерниях западных продержались, вопреки строжайших воспрещений от высшего правительства, жиды-арендаторы населенных панских имений, именно до тридцатых годов нынешнего столетия.
Выборы эти были произведены, по смене польских посредников, во второй половине 1863 года.
Постановления эти были решительно незаконны, ибо телесному наказанию Посредники могли подвергать только по делам судебно-полицейского разбирательства.
Столкновения наших войск с вооруженными шайками начались в Гродненской губернии даже раньше чем в царстве Польском, - именно с 11-го января 1863 года; с этого числа и по 3-с февраля было пять битв с мятежниками, вторгнувшимися в Гродненскую губернию из царства, где военные действия начались уже во второй половине января 1863 года. Замечательно, что в Виленской и Ковенской губерниях первые схватки с повстанцами произошли гораздо позднее, чем в Гродненской: в Виленской губернии - 25 февраля (разбитие шайки у местечка Гудники), в Ковенской - 15 марта (разбитие Шайки у селенія Новобержи). Зато, раньше чем где-нибѵдь и усмирён был мятеж в Гродненской губернии: 23 июля была разбита последняя шайка (Врублсвского), да и вообще, после ожесточенного двухдневного, 24 и 25 января, боя при местечке Семятичах, уже нигде серьезных военных действий не было.
В Гродненской губернии - девять уездных городов и шестнадцать заштатных.
Стратегическая соображенія, конечно, были: вышеназванные пять уездов Гродненской губернии, a особенно Брестский, Бельскій и Белостокскій, - с их болотистыми реками (например, Нарев), a также с густыми лесами, представляли много выгод для малой войны, для партизанских действий; - так, по крайней мере, рассчитывали вожаки восстания; но они одно забыли, что - партизанская война может быть удачна лишь при том необходимом условии, если делу, за которое она ведется, сочувствует весь окрестный народ
O L| Преемственность | |
|---|---|
| ← Литовская губерния | Белостокское воеводство → Новогрудское воеводство → Полесское воеводство → |
Гродненская губерния - одна из северо-западных губерний Российской империи с центром в городе Гродно . В настоящее время большая часть территории находится в составе Белоруссии , меньшая - в составе Польши , незначительная часть на территории Литвы (Друскеники-Друскининкай) и Украины .
История [ | ]
Это административное деление сохранилось до третьего раздела Речи Посполитой в 1795 году. Из части, перешедшей к Российской империи в 1795 году , была образована с 1796 года Слонимская губерния в составе 8 уездов: Слонимского , Новогрудского , Гродненского , Волковысского , Брестского , Кобринского , Пружанского и Лидского . Через год, в 1797 году , Слонимская губерния соединена была с Виленской , под названием Литовской губернии , а через пять лет, по указу 1801 года , отделена в прежнем составе от Виленской, с переименованием в Гродненскую.
В таком виде она просуществовала 40 лет до присоединения к ней в 1842 году Белостокской области , заключавшей 4 уезда: Белостокский , Сокольский , Бельский и, причём последний соединён был с Бельским в один уезд; Лидский уезд отошёл к Виленской губернии , а Новогрудский - к Минской .
География [ | ]
Гродненская губерния. 1910-е годы.
Расположена была между 51°30" - 54°3" с. ш. и 26°44"- 30°16" в. д.; граничит: к северу - с Виленской губернии, к востоку - с Минской, к югу - с Волынской и к западу и северо-западу - с Привислянским краем , от которого отделяется pp. Неманом , Бобром , Наревом , Нурцом и Западным Бугом .
По занимаемому пространству в 33 979 квадратных вёрст принадлежала к числу наименьших губерний в России.
Вся поверхность средней, а в особенности южной части Гродненской губернии представляет сплошную равнину и только северная и северо-восточная части губернии несколько волнисты, впрочем, с пологими холмами, не превышающими 924 футов над уровнем моря - у фольварка Тарасовец Слонимского уезда.
По строению своей почвы Гродненская губерния принадлежит преимущественно к системе средне- и нижнетретичной и только по Неману, а частью, ограниченными местами - в уездах Белостокском, Бельском и Брестском - встречается меловая формация с остатками в ней белемнитов . По Западному Бугу - преобладает гранит , переходящий ниже в гнейс . В балках по р. Лососне и около Гродно встречается торфяной уголь, а также во многих местах - месторождения озерных и болотных железных руд. Наиболее распространенные по всей губернии почвы: песчаная с большей или меньшей примесью глины или перегноя, супесчаная и суглинистая занимают более 5 / 7 частей всего пространства губернии. Сыпучие пески встречаются наиболее часто в северной части Гродненского уезда, а в других уездах - по течению рек Нарева, Нурца, Зап. Буга и Лесне. Песчано-каменистая почва занимает около четверти всего пространства уездов Сокольского и Белостокского. Чёрные почвы (лесная и болотная) имеют относительно небольшое распространение, занимая до 140 000 десятин , в уездах Гродненском, Пружанском, в средней части Брестского и на северо-западе Кобринского. Почвы - подзолистая (77 600 десятин), торфяная (3320 десятин) и болотистая (196 000 десятин) наиболее распространены в южной части губернии, причём торфяные залежи встречаются во всех уездах, за исключением Пружанского; их глубина местами доходит до 2-3 аршин ; они отчасти разрабатываются местным населением.
Большая часть Гродненской губернии лежит на окраине Балтийского бассейна и только юго-восточной своей частью принадлежит Черноморскому; губ. удовлетворительно орошена водами. Неман, войдя с запада в пределы губернии, первоначально течёт по незначительной части Слонимского и Волковысского уездов, а затем прорезывает весь Гродненский уезд . Длина течения реки по губернии до 140 вёрст, ширина её от 20 до 110 сажень, глубина от 3 до 12 футов при незначительном падении реки от 1 до 1,5 футов на версту; замерзает река 9 декабря, а вскрывается 28 марта; свободна от льда 256 дней (у Гродно). Неман судоходен на всем пространстве, но правильному судоходству препятствуют мели. Река имеет большое значение для местного торгового движения, чему способствуют искусственные соединения - каналом Огинским притока её р. Щары с р. Ясельдой , впадающей в Припять , и с Западн. Бугом - Августовским каналом . Левые притоки Немана значительнее правых; их 13, и наиболее важны: Щара, течёт в пределах губернии до 207 вёрст, принимая сплавные реки - Лохозву (86 вёрст), Гривду (100 вёрст) и Нессу (84 вёрст); менее значительные левые притоки Немана: (150 вёрст), Кан (100 вёрст), Свислочь (120 вёрст) и Лососна (55 вёрст). Из 8 правых притоков наиболее значительны: Котора с притоком Пыррой и Исса. Р. Нарев, вытекает из болот Пружанского уезда, длина течения 248 вёрст, принимает справа: Супрасль (95 вёрст) и Бобр (170 вёрст) с притоками - Сидрянкой, Лососной и Бржезовкой; приняв реку Бобр, Нарев становится судоходным; левые его притоки незначительны. Западный Буг принадлежит только правым берегом на протяжении 252 вёрст Гродненской губернии, отделяя её от Привислянского края. Посредством Днепровско-Бугского канала, соединяющего р. Муховец с р. Ниной, входит в водную систему Днепра и Вислы. Западный Буг принимает в пределах губернии 11 притоков, из которых главнейшие с правой стороны: Муховец (83 вёрст.) с притоком Рытой, Лесна (100 вёрст.), Нурец и Пульва; из них последняя и Муховец - судоходны. Ясельда, левый приток Припяти, берет начало в обширных болотах на западной границе Волковысского уезда; длина течения её в пределах губернии 130 вёрст; наиболее важен правый приток - р. Пина.
Озёр много, но они не велики. Некоторые из озёр, как, например, Задубенское, Белое, Молочное и Лот, соединённые между собой и с вершиной р. Пырры природными и искусственными водными каналами (Тизенгаузенским или Королевским), представляют удобные сплавные пути. Все вообще водные пути в Гродненской губернии принадлежат к западной системе искусственного водяного сообщения, связывающего Балтийское море с Чёрным, причём все протяжение судоходных путей в пределах губернии составляет около 1400 вёрст. Наиболее важные пристани заходятся на р. Немане - в г. Гродно и в мест. Мостах; на р. Щаре - в г. Слониме, на р. Бобре - в зашт. г. Гониондзах; на Западном Буге - в г. Брест-Литовске, на Муховце - в г. Кобрине. Судоходство по Неману, а равно и сплав по другим водным путям, начинается со второй половины апреля, а оканчивается в октябре. Суда, плавающие по речкам Гродненской губернии, носят названия: витин , поднимающих грузы до 14000 пудов, барок - до 5000 пудов, бердин - до 4000 пудов, габар (железные) до 1500 пудов; более мелкие суда: дубассы, лигивы, комыги, или полубарки, лодки, боты и т. д. Болота занимают до 1/15 части всего пространства губернии. Наиболее болотистые местности находятся: в пущах Беловежской и Гродненской, при слиянии Бобра с Наревом, по течению рек Муховца, Нарева, Нурца и др. Непроходимые болота тянутся по левому берегу р. Пины, в Кобринском уезде, имея до 70 вёрст длины и от 6 до 30 вёрст ширины; замечательно по величине Пиотковское болото в 22 кв. вёрст, лежащее между pp. Наревом и Лизой. Имеющиеся в губернии минеральные источники, солёно-бромистые, Друскеники , пользуются обширной известностью.
Климат губернии умеренный; ни сильных жаров, ни жестоких, продолжительных морозов не бывает. По наблюдениям в Белостоке, Гродно, Свислоче и Брест-Литовске, средняя температура года - 6°,3. Из ветров преобладает западное направление; число дней с осадками 145 при среднем годовом количестве выпадающей влаги около 500 мм. Вся лесная площадь занимает почти 18 % пространства губернии, а именно 484000 десятин, и под искусственными насаждениями - 1584 десятин. В лесах преобладают сосна и ель; затем, местами чистыми насаждениями встречаются дуб, береза, осина, ольха; ещё реже попадаются граб , вяз , ясень и клён ; опушки леса состоят иногда из орешника , дикой яблони, груши и проч. Мачтовых деревьев очень мало; строевого и товарного леса достаточно, и он сплавляется отчасти в Пруссию и Привислянский край. Леса по Западному Бугу ценятся выше лесов неманских; наиболее богаты лесами уезды Гродненский, Пружанский и Слонимский; а из лесных дач замечательны пущи Беловежская и.
Губерния разделена на 9 уездов: Гродненский, Сокольский, Белостокский, Бельский, Брестский, Кобринский, Пружанский, Волковысский и Слонимский; 39 станов, 185 волостей, 2233 сельских обществ с 7992 селениями крестьян в 112 663 двора; 16 заштатных городов и 62 местечка.
В числе учебных заведений находилось: 5 среднеучебных с 1206 учащимися; 6 уездных училищ с 390 уч.; 38 приходских школ с 2529 уч.; 300 народных школ министерства народного просвещения с 19 645 уч.; 1 духовное училище с 158 уч.; 556 церковно-приходских школ и школ грамотности с 8445 уч.; 21 частных училищ и школ с 1402 уч.; 3 специальные учебные заведения с 219 уч.; 237 еврейских учебных заведений с 5047 уч. Число библиотек при школах показано 78 с 11190 том. книг. В крестьянском населении одна школа приходилась на 1061 души об. п. и один учащийся на 33,5 души. 87 больничных заведений гражданского ведомства с 812 кроватями; в том числе сельских лечебниц 17 при 102 кроватях и 36 врачебных приёмных покоев; лечебных заведений военного ведомства 47 с 1450 кроватями; врачей гражданского ведомства 129, военного - 87.
Административное деление [ | ]
Административное деление Гродненской губернии
Первоначально губерния делилась на 8 уездов: Брестский, Волковысский, Гродненский, Кобринский, Лидский, Новогрудский , Пружанский и Слонимский. В 1843 году из упразднённой Белостокской области в Гродненскую губернию были переданы Белостокский, Бельский и Сокольский уезды. Одновременно Лидский уезд отошёл Виленской губернии , а Новогрудский - Минской .
| № п/п | Уезд | Уездный город | Площадь, кв.вёрст |
Население, чел. |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Белостокский | г. Белосток (56 629 чел.) | 2551,8 | 187 531 () |
| 2 | Бельский | г. Бельск (7012 чел.) | 3130,3 | 175 855 () |
| 3 | Брестский | г. Брест-Литовск (41 615 чел.) | 4299,7 | 193 851 () |
| 4 | Волковысский | г. Волковыск (7071 чел.) | 3358,0 | 125 817 () |
| 5 | Гродненский | г. Гродно (49 952 чел.) | 3770,0 | 137 779 () |
| 6 | Кобринский | г. Кобрин (8998 чел.) | 4645,3 | 159 209 () |
| 7 | Пружанский | г. Пружаны (7634 чел.) | 3659,4 | 139 879 () |
| 8 | Слонимский | г. Слоним (15 893 чел.) | 6359,2 | 233 506 () |
| 9 | Сокольский | г. Соколка (7595 чел.) | 2290,0 | 113 746 () |
Население [ | ]
Население Гродненской губернии согласно переписи 1897 г.
Население губернии в 1891 году простиралось до 1 509 728 душ (776 191 муж. и 733 837 жен.); в том числе: дворян потомственных 10 977, личных 2909, духовенства православного белого 2310, монашествующего 55, католического 124, протестантского 20, иудейского 439, магометанского 11, граждан потомственных и личных 876, купцов 2876, мещан 389 249, цеховых 14 437, крестьян 940 856, колонистов 7088, однодворцев 48, регулярных войск 39911, бессрочноотпускных - 49 330, отставных нижних чинов 26 339, солдатских детей 14 341, иностранных подданных 6239.
Браков заключено 12 581, род. 62 180, умерло 38 812. Всех учебных заведений было в 1891 году 1167 с 39 041 учащимися, в том числе девочек 5579.
Национальный состав [ | ]
| Уезд | белорусы | украинцы | евреи | поляки | русские | литовцы | немцы |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Губерния в целом | 44,0 % | 22,6 % | 17,4 % | 10,1 % | 4,6 % | … | … |
| Белостокский | 26,1 % | … | 28,3 % | 34,0 % | 6,7 % | … | 3,6 % |
| Бельский | 4,9 % | 39,1 % | 14,9 % | 34,9 % | 5,9 % | … | … |
| Брестский | 1,8 % | 64,4 % | 20,8 % | 3,9 % | 8,1 % | … | … |
| Волковысский | 82,4 % | … | 12,4 % | 2,1 % | 2,3 % | … | … |
| Гродненский | 65,7 % | … | 19,9 % | 5,7 % | 6,2 % | 1,4 % | … |
| Кобринский | … | 79,6 % | 13,7 % | 2,2 % | 3,1 % | … | … |
| Пружанский | 75,5 % | 6,7 % | 12,8 % | 1,4 % | 3,0 % | … | … |
| Слонимский | 80,7 % | … | 15,2 % | 1,6 % | 2,1 % | … | … |
| Сокольский | 83,8 % | … | 12,2 % | 1,2 % | 1,8 % | … | … |
Дворянские роды [ | ]
Религия [ | ]
- православные - 827.724
- католики - 384.696
- иудеи - 281.303
- протестанты - 13.067
- магометане - 3.238
Преобладающее население - главным образом белорусы , составляющее около 54 %; евреи , появившиеся здесь, как полагают, в первой половине XII века , составляют до 19 %; поляков (преимущественно мазуров) немногим более 20 %, преимущественно в юго-зап. уездах, в особенности Белостокском и Бельском. Литовцы в числе нескольких тысяч человек живут в северной части губернии. Татары , переселенные в Литву великим князем Витовтом между 1395-98 гг., ныне в числе 3273 д. об. п. встречаются всего чаще в Слонимском уезде. Значительная часть немцев живёт в присоединённой от Пруссии части Белостокской области . Небольшое число голландцев. Некоторыми показываются ещё бужане и ятвяги ; но они совершенно слились с местным населением, от которого невозможно их отличить.
Православных - 4 монастыря , 490 церквей и 54 часовни иудейских - 57 синагог и 316 молитвенных домов (школ) католических - 2 монастыря, 92 костела , 58 каплиц протестантских - 7 церквей и 6 молитвенных домов мусульманских - 3 мечети
Экономика [ | ]
Сельское хозяйство [ | ]
Земледелие составляет главное занятие большей части населения.
Из 3 574 746 десятин земли в крестьяском владении в 1890 году было 1 498 902 десятин, то есть 42,2 % всего пространства губернии (на душу по 2,3 десятины); в том числе под усадьбами - 50 521, пахотной земли - 862 078, луговой - 241 118, пастбищ - 170 327, леса - 44 994, неудобной - 129 863. Преобладает трёхпольная система ; местами встречается двухпольная и, как исключение, многопольная. Урожай хлебов в основном средний; безусловные неурожаи - большая редкость в Гродненской губернии. Много сеют картофеля благодаря песчаной почве и значительному требованию на винокуренные заводы. Хлебозапасных магазинов 2122 с запасом хлеба озимого 281 177 и ярового 138 860 четвертей. Сословный продовольственный капитал, образованный в 1868 году, составляет всего 47 753 руб. Скотоводство не составляет отдельной отрасли сельского хозяйства. В 1891 году числилось лошадей - 176 245, рогатого скота - 484 107, овец простых - 591 691, тонкорунных - 93 522, коз - 3642, ослов и мулов - 28, свиней - 320 701. На 100 д. населения приходится около 12 лошадей и 32 головы рогатого скота, а на 100 десятин земли - около 5 лошадей и около 14 голов рогатого скота. Тонкорунные овцы разводятся преимущественно помещиками; шерсть поступает на местные суконные фабрики. Частных конских заводов 13.
Из других сельских занятий наиболее распространены садоводство и огородничество - в уездах Бельском и Белостокском; хотя при редком имении не имеется фруктового сада, но эта отрасль хозяйства ныне сильно запущена. Табаководство незначительно; разводится преимущественно махорка; в 1890 году в губернии находилось 5995 табачных плантаций, занимавших всего 22,25 десятин, с которых собрано табаку только 1101 пуд .
Пчеловодство развито слабо и наиболее сосредоточено в Слонимском и Брестском уездах, где встречаются преимущественно бортневые ульи.
Лесные промыслы [ | ]
Главный лесной промысел - рубка дров и леса, который сплавляется в Пруссию и в Привислянский край. Местами жгут уголь, занимаются смолокурением, сидкой дегтя и скипидара, наиболее в Слонимском уезде В Пружанском уезде делают деревянную посуду и колеса, в Бельском уезде - сани, ободья и дуги.
Промышленность [ | ]
Фабричная промышленность прочно установилась в губ. в первой четверти настоящего столетия с появлением первых суконных и байковых фабрик, которых здесь числилось в 1815 году девять с производством на 300 000 руб. Число суконных фабрик увеличивается с проведением в 1832 году таможенной линии вдоль границ Царства Польского.
В 1843 году было уже 59 фабрик, обрабатывавших шерсть, с производством на 1 521 498 руб.
В 1891 году всех фабрик и заводов было 3022 с суммой производства на 7 545 216 руб. и 14 041 рабочих, в том числе мужчин 9660, женщин 3870 и малолетних 511. Заводов было 2709 при 4754 рабочих, с производством на 2 286 456 руб.; фабрик было 313 с производством на 5 258 760 руб. Первое место принадлежит суконным кортовым фабрикам, которых 146 при 4772 рабочих, с суммой производства в 3 306 837 руб.; в изделиях этого рода Гродненская губерния уступает только Московской и Симбирской. Товары её суконных фабрик требуются в Санкт-Петербург, Москву, Одессу, Варшаву и т. д., а частью идут даже за границу. Всего больше этих фабрик в Белостоке и его уезде. В последние годы, однако, заметно уменьшение суконно-кортового производства. Второе место принадлежит 13 табачным фабрикам, на которых при 2030 раб. выручено 814 517 руб. Затем идут 17 шерстяных фабрик с оборотом в 805 100 руб. при 390 раб.; 5 шелковых - 214 980 руб. при 237 раб., 12 прядильных - 102 165 руб. при 217 раб., и 2 ветошные - 94 800 при 106 раб.
Между заводами первое место занимают винокуренные и дрожжевые, числом 73, с производством безводного спирта на сумму 740 989 руб. при 540 рабочих. Пивоваренных заводов было 57 с 227 рабочими и с производством в 502 839 руб.; на 150 кирпичных заводах рабочих 478, сумма производства 81 789 руб.; на 1926 мукомольных заводах при 2139 рабочих выработано на 505 636 руб. Ремесленников 29 481, в том числе мастеров 20703, рабочих 5486 и учеников 3292; из ремесленников христиан было 12 220, евреев 17 183 и магометан 78, причём в городах христиане составляют 22 %, евреи 78 %, а в уездах - христиане 49 %, a евреи 51 % всех ремесленников.
Торговля и транспорт [ | ]
Торговля развита, чему способствуют, кроме водяных, шоссейные пути сообщения и железные дороги: Санкт-Петербурго-Варшавская, Бресто-Граевская, Московско-Брестская, Белостокско-Барановичская, Бресто-Брянская.
Железнодорожные линии Бресто-Холмская, Варшаво-Тереспольская и Вильно-Ровенская касаются лишь краев губернии.
Посредниками в торговле, кроме губернского и уездных городов, служат местечки и заштатные города: Луна, Мосты, Зельва, Высоко-Литовск, Цеханович и др. Торговля губ. тяготеет наиболее к Привислянскому краю. Отпускаются за границу преимущественно лес и зерновой хлеб.
В 1889 году по бассейну р. Немана прибыло грузов, в тысяч пудов, 721, отправлено 13 303; по бассейну Вислы прибыло 59, отправлено 1364; по бассейну р. Днепра - отправлено 279. 59 ярмарок в 32 различных пунктах; большой роли в торгово-промышленном отношении они не играют.
Доходы всех городов Гродненской губернии составляли в 1889 году 403 484 руб., расходы - 400 783 руб.; капиталов городских показано всего только 16 367 руб., а долгу за городами числилось 207 981 руб.
Руководители губернии [ | ]
Губернаторы [ | ]
На протяжении существования губернии гродненскими губернаторами и исполняющими их обязанности были 36 человек, которые в большинстве своем являлись уроженцами коренных российских губерний: Рязанской, Новгородской, Петербургской, Тверской, Калужской, Костромской и др
Губернские предводители дворянства [ | ]
| Ф. И. О. | Титул, чин, звание | Время замещения должности |
|---|---|---|
| граф, действительный тайный советник | 1798-1801 | |
| 1801-1807 | ||
| коллежский советник | 1808-1809 | |
| коллежский советник | 1809-23.03.1817 | |
| 1817-1819 | ||
| граф | 1819-1825 | |
| князь, действительный статский советник | 1825-02.09.1834 | |
| Гоувальд | 02.09.1834-1837 | |
| 1837-1839 | ||
| Вакансия | 1839-1840 | |
| надворный советник | 16.02.1840-1846 | |
| гвардии поручик | 1846-1847 | |
| титулярный советник | 1847-1853 | |
| в звании камер-юнкера, надворный советник | 16.05.1853-21.10.1861 | |
| граф, отставной сотник, и. д. | 21.10.1861-10.09.1863 | |
| действительный статский советник | 10.09.1863-02.01.1867 | |
| Давыдов Владимир Александрович | камергер, действительный статский советник | 01.12.1867-26.05.1878 |
| в звании камер-юнкера, коллежский советник (тайный советник) | 24.11.1878-04.04.1900 | |
| Верёвкин Пётр Владимирович | в звании камер-юнкера, коллежский советник | 12.04.1901-13.05.1904 |
| действительный статский советник | 13.05.1904-15.12.1906 | |
| надворный советник | 15.12.1906-1917 |
Ссылки [ | ]
Данные в этой статье приведены по состоянию на конец XIX века |
Гродненская губерния, принадлежит к числу литовских губ. Европ. России, занимает площадь в 33900 кв. в. Поверхность ровная, понижающаяся в юго-вост. направлении. Почвенные условия весьма разнообразны, преобладают супески и песчаные почвы (73%), особенно в сев. частях Суглинки (15,5%), к Ю-В. болотистые 5,5% (переход. к Пинскому полесью). 25% под лесами, среди них выделяются громадные пущи Беловежская н. Гродненская; преобладающие древесные породы: сосна, дуб, ясень, бук и др.; много хищных зверей, в Беловежск. пуще водятся зубры. Реки: Неман, Зап. Буг и Нарев (Балтийск. бассейн), Ясельда и Нина (Черномор. басс.), оба бассейна соединены в пределах Г. г. Днепровско-Бугск. каналом. Климат сравнительно мягкий, ровный и влажный; средн. годов. температура г. Гродно + 6,3? Ц. В м. Друскениках (Гродн. у.) курорт и минеральн. воды. Население. До появления славян (IX в.) в нынешней Г. г. среди непроходимых лесов жили ятвяги; в XI-XIII в. было русск. удельное княжество, присоединенное к Литве, а впоследствии к Польше, после раздела которой снова отошло к России. 1905 в Г. г. было 1807 тыс. жителей, в том числе 271 т. в 25 городах, население преимущественно, белорусское. Православн. 57%, католик. 24%, евреев 17% из 3547 тысяч десятин удобной земли принадлежит: крестьянам 1433 тысячи десятин, частным владельцам 1320 т., казне и уделу 38 т., остальн. 119 т. дес.- городам, церкви и др. учреждениям. 58% крестьянских земель занято пашней; большей частью казенных земель (св. 70%)- под лесами. Земледелие — главное занятие населения. Приемы сельского хоз. примитивные, усовершенствованные способы — в немногих экономиях. Главные культивируемые растения: рожь, овес, картофель, ячмень. 1905 под посевами 1007 т. дес. Собран. 5 милл. четв. хлебов и 9 милл. четв. картофеля, сена 38 милл. пудов. Сбыт хлеба и картофеля местный — войскам и на винокуренные зав., за границу через гг. Либаву, Варшаву и Кенигсберг. Плодовое садоводство развивается, фрукты (яблоки, груши и пр.) сбывают в Петербург и Варшаву. Скотоводство: крупн. рог. 516 т., лош. 213 т., овец 578 (тонкорунных 43 т.), свиней 345 т. Лесов (1905) 539 т. десят. (частновлад. 400 т., казенных 100 т., крестьянск. 39 т. дес. Фабр. и завод. 3795 с 21 т. рабоч. и производством на 15273 тыс. руб.; более значительные: по обработке шерсти (6 милл. р. ежегодно), табачные (3,4 милл. р.), кожевенные (800 т.), винокуренные 1,5 м. р. Более промысленными местностями являются Белосток (шерстяные фабр., на 5,8 милл. р. ежегодно), Гродно (табачн. фабр. на 2,9 милл. р.) и их Уезды (м. Крянки, Гродн. у.- кожевенные зав., ремесленников 47 тыс. (в том числе 25,3 тыс. евреев). Торговля отпускная за границу — хлеб и лес (в Данциг и Мемель) 59 ярмарок (в м. Цехановце, Белост. у.). Жел. дор. 820 вер.; водные пути — рр. Неман с Щарою и Днепровско-Бугск. водн. система. Врач. помощь: больниц 10, сельск. лечебн. 19, приемн. покоев 36, еврейск. больниц 9, общ. число кроватей 900, аптек 72, врачей 137, акушерок 125. Учебных заведений: средн. 8 с 3713 учащимися, город. уч. 9 с 1857 учащ., начальн. 455 с 36188 учен., 1 учит. семинария, 14 ремесл. учил., 572 церковн. приход. и 542 школ грамоты с 39174 учащимися. 1 Еврейск. начальн. 59, ремесл. 2, хедеров 545, с общ. числ. учен. 11874.- Г. г. делится на 9 уу.: Гродненский, Сокольский, Белостокский, Бельский, Брестский, Кобринский, Слонимский. Пружанский и Волковысский.