Читала их давно, сейчас перечитала:)
Забавные ощущения, с одной стороны я и сейчас думаю про эмиграцию примерно так, как там и написано, что не удивительно, они в частности и формировали мой взгляд.
С другой стороны многое из того, о чем он пишет с неприязнью, уже стало частью нашей жизни, эмигрировали, блин, не вставая с места.
Сергей Довлатов. Письмо Юлии Губаревой.
Здравствуй, милая Юля! Мы были очень рады твоему письму, хотя жизнь, в общем, печальна. Сложность в том, что я, довольно хорошо представляя себе ваши обстоятельства, не в состоянии изобразить — свои. Мы живем не в другой стране, не в другой системе, а в другом мире, с другими физическими и химическими законами, с другой атмосферой. Одни и те же понятия — семья, любовь, работа, деньги, творчество, вера и так далее — наполнены абсолютно другим, иногда чуждым и малопонятным содержанием. Объяснить все это косвенным путем — невозможно, поскольку нет аналогий, нет линии отсчета, не с чем сравнивать. Более того, все попытки описать нашу жизнь вызывают, я думаю, однозначную реакцию: «с жиру бесятся», а это — не вполне справедливо.
У нас, действительно, раз и навсегда решена узкая группа проблем (примитивная еда, демократическая одежда), но к этому чрезвычайно быстро привыкаешь, и та часть сознания, которая всю. жизнь была поглощена этими двумя заботами, наполняется заботами иного порядка, куда более острыми, а главное — совершенно неведомыми и непривычными.
Так что, поверь мне, Джулия, мы живем отнюдь не в раю, и значительная часть эмигрантов тайно или явно полагает, что дома было лучше. Наш случай особый, я уехал по конкретным творческим, или, говоря шире — идейным причинам, и, в общем, достиг, чего хотел, то есть — положения, более или менее соответствующего моим возможностям. Люди, уезжавшие по материалистическим причинам (а таких — подавляющее большинство), во многом разочарованы, что-то выиграли на уровне джинсов, подержанных автомобилей и кинофильмов с голыми барышнями, но что-то существенное и проиграли, баланс же подводить очень трудно: слишком легко мы забываем плохое и слишком быстро привыкаем к хорошему.
Как говорит Бродский, «русские в Нью-Йорке ходят и ищут, что бы такое полюбить на всю жизнь» — здесь это выглядит глупо. Здешняя жизнь требует от человека невероятной подвижности, гибкости, динамизма, активного к себе отношения, умения приспосабливаться. Разговоры на отвлеченные темы (Христос, Андропов, Тарковский и прочее) считаются в Америке куда большей роскошью, чем норковая шуба. Никакие пассивные формы жизни здесь невозможны, иначе пропадешь в самом мрачном, буквальном смысле, и поэтому Боря (Довлатов. — Ю.Г.) и Валерий (Грубин. — Ю.Г.), такие, казалось бы, похожие люди, здесь существовали бы по-разному, Боря стал бы хозяином ресторана или бензоколонки, или, на худой конец, сел бы в такси, чем занимаются по традиции (еще с Парижа) тысячи русских, зарабатывая до 700 долларов в неделю, а Валерий поселился бы у нас в гостиной, чему я, кстати, был бы очень рад и что не исключено в будущем. Короче, мы живем очень напряженно, очень трудно, и проблемы, которые приходится решать, соединяются в несколько групп.
Во-первых, и это самое главное, мы живем в чужой стране, с чужим и непонятным языком, с неведомыми традициями и законами, с непостижимой для нас ассоциативной структурой, с ускользающими визуально-смысловыми параллелями. Примитивно говоря, вопрос «Что бы это значило?» выжжен на наших физиономиях каленым железом, на каждом шагу мы теряемся в догадках относительно того, что же произошло: хорошее или дурное.
Короче, языка мы не знаем и не будем знать никогда, то есть, все мы примитивно объясняемся, но оттенки совершенно непонятны, так что осмысленные разговоры — не для нас. Законов мы не знаем, привычная юридическая интуиция в этих условиях — бесполезна, достаточно сказать, что за 4 года в Америке я почти беспрерывно нахожусь под судом.
Меня судили за плагиат, клевету, оскорбление национального достоинства, нанесение морального ущерба (Глаша укусила вонючего американского ребенка), а сейчас нас с Леной судят за двенадцать с половиной тысяч долларов, которые мы взяли в банке для нашего приятеля и которые он не хочет (да и не может) возвратить. Суды в Америке долгие, формальные, тянутся месяцами, выматывают душу, и результаты могут быть самыми неожиданными.
Я уже писал, что общая сумма наших с Леной долгов составляет более 30 тысяч, вообще, принципы финансовой жизни тут совершенно иные, в обращении находятся довольно значительные суммы, выделяя из себя, допустим, одну восьмую часть — на каждодневное существование, то есть, в Союзе человек зарабатывал 200 рублей, и мог эти деньги истратить, тут я зарабатываю, скажем, 18—20 тысяч в год, треть сжирают налоги, остальное как-то вращается, перемещаясь из одной горящей точки в другую, а для жизни я изымаю, например, 100—150 долларов в неделю, чего мне абсолютно и явно не хватает. Сама психология расходов тут совершенно иная.
Допустим, мы с Леной считаемся «паблик фигъюрз» (общественные люди), у нас должны быть красивые зубы, в Америке еще никто не видел публично выступающего человека без зубов, в результате около шести тысяч ушло на это дело, ремонт тянулся год, я, например, износил четыре временные челюсти и так далее. По роду своих занятий я пять-шесть раз в неделю встречаюсь с разными людьми и почти всегда бываю заинтересованной стороной, это значит, я должен пригласить человека в ресторан, я не могу беседовать с ним в парке на скамейке, или сказать: «Можно, я к вам зайду», меня бы сочли ненормальным, а от уровня ресторана зависит успех переговоров, поскольку расходы являются эквивалентом моего к собеседнику отношения, сотни американских анекдотов построены на курьезе: предлагая сделку, человек пригласил собеседника в «Блимпи» или «Макдоналд» — это система дешевых забегаловок.
Второе, что делает здешнюю жизнь иногда совершенно невыносимой — это постоянная борьба за свою безопасность. Мы живем в самом криминальном городе мира, в Нью-Йорке за год убивают две тысячи человек (побольше, чем в Афганистане), среди которых десятки полицейских, здесь фактически идет гражданская война, то же самое, или почти то же самое происходит во всех крупных городах Америки, и большинство американцев рассуждают так, что лучше сдаться красным, которые ликвидируют бандитизм. В провинции, конечно, ничего этого нет, но в провинции мне совершенно нечего делать, и я никогда по доброй воле из Нью-Йорка не уеду, так что приходится воевать. Есть разные способы уберечься от опасности, евреи в Бруклине (главным образом — бывшие одесситы) создали что-то вроде милиции, организовали дозоры, ходят с автоматами и так далее.
Мы с Леной выбрали пассивный способ, то есть — поселились в дорогом районе, квартира наша стоит сейчас 600 долларов в месяц — это стоимость четырех дубленок, или 120 бутылок водки, но и у нас время от времени бывают перестрелки, грабежи и убийства, к счастью, никто из нас не служит, Лена купила наборную машину и берет заказы на дом, а я сочиняю всякую халтуру и раз в неделю отвожу ее в город, мы живем как бы в Озерках. Даже в нашем сравнительно тихом Квинсе зарегистрированы десятки организованных банд со своими казначеями, идеологами, бухгалтерами, адвокатами и пр. Это — буржуазный Квинс, а, скажем, в Гарлеме, Бронксе, Нижнем Манхаттене есть огромные районы, куда уже не заглядывает полиция, и откуда криминальная информация уже не попадает в газеты, там происходит что-то жуткое. Я года два назад писал репортаж из ночного Гарлема, мы были вчетвером, взяли галлон водки (я тогда еще был пьющим), вооружились пистолетами, и в результате от страха так _ шумели и кричали, что мой приятель-фотограф вдруг.сказал: «Обрати внимание, мы здесь страшнее всех!» И действительно, чернокожие с опаской поглядывали на русских журналистов. Короче, переехать в более дешевую квартиру мы не можем, и эти 600 долларов — больше половины наших месячных расходов.
Третья проблема — человеческие отношения. Я не говорю об американцах, с ними мы всегда будем чужими, то есть, я общаюсь с 15—20-ю людьми, но исключительно по делу. Это — переводчики, литературные агенты, редакторы и профессора-слависты.
В делах американцы, как правило, безупречны, доверчивы, обязательны и так далее, но отношения российского типа с ночными беседами, внезапными появлениями, одалживанием денег — здесь совершенно исключены. Американское «друг» соответствует русскому «знакомый». Я, например, дружу с Воннегутом, он хорошо к нам относится, неоднократно и в разных формах выражал свою литературную симпатию, но когда у него было 60-летие <...>, он позвонил и сказал: «Приходи в такой-то ночной клуб к одиннадцати, когда все будут уже пьяные...» То есть, на торжественную часть меня не пригласили, там была публика другого сорта — бизнесмены, ученые, киношники, а меня позвали как бы с черного хода, и это не оскорбление, он совершенно не имел в виду меня обидеть, он просто выразил с большей или меньшей точностью уровень наших отношений. И так далее.
Никакой задушевности, никаких пятерок до получки, никаких звонков без повода, только одни сплошные дела, и это нас, в общем, устраивает, на американцев мы давно махнули рукой, гораздо хуже складываются отношения с соотечественниками. С философской точки зрения все нормально, зависимость сплачивает, а свобода — разъединяет, дома все воевали с начальством и были дружны, как подпольщики, здесь начальство отсутствует, инерция неутихающей битвы жива, и поэтому все воюют друг с другом. Многие героические диссиденты превратились либо в злобных дураков, как М., либо (как это ни поразительно) в трусов и приживалов из максимовского окружения, либо в резонеров, гримирующихся под Льва Толстого и потешающих Запад своими китайско-сталинскими френчами и революционно-демократическими бородами.
Почти все русские здесь рядятся в какую-то театральную мишуру, Шемяка увесил себя железными масонскими цацками, спит в сапогах, потому что снимать и надевать их — чистое наказание, Неизвестный (неглупый и литературно одаренный человек) говорил при мне коллекционеру Нортону Доджу: «Жизнь — это горизонталь, Бог — это вертикаль, в точке пересечения — я, Микеланджело, Шекспир и Кафка».
Тамара (Зибунова. — Ю.Г.) в одном из писем спрашивает, почему мы все не дружим. Так вот, наверное, я тоже изменился (не меняется, как известно, только Лена Довлатова), но с друзьями творятся какие-то странные вещи. Ефимов стал бизнесменом и дерет три шкуры с авторов, но с ним я продолжаю общаться, внутри своей жесткой финансовой политики он — честный, и к тому же хорошо работает, с Л. общаться все труднее, она стала злая, как пантера, завистливая, кокетливая, безрезультатно пристает к знаменитостям, В. богат, жаден, религиозно нетерпим и смехотворен, Бродский не меняется, хоть и получил «Стипендию гениев» — 200.000, это много даже в Америке. О художниках я почти ничего не знаю, Г. — Хлестаков и шулер, никто из русских художников настоящего международного успеха не добился, некоторое исключение составляют Шемякин, Неизвестный и отчасти Целков, но все они — этнические звезды, медведи, научившиеся ездить на велосипедах. Мирового признания добились Бродский и Барышников, остальные, даже самые успешные — у подножия этой горы, большинство по здешним меркам очень бедствуют и так далее. Промелькнул раза два в каких-то галереях переодетый в артиста Столярова — Е., выставил маленькую тусклую креветку, где-то что-то оформил Лева (он же Феликс) 3., Л. написал похабную книгу о своей несчастной, голодной жене, личико которой усыпано выпавшими ресницами, при этом все глаголят, вещают, учат американцев демократии и капитализму, вообще здесь очень много старых песен, вывернутых наизнанку, стойкие антикоммунисты до странности напоминают отставных полковников в сквере, кругом бродят герои Ильфа — любимцы Рабиндраната Тагора и отцы русской демократии...
Милая Юля, скоро утро, а я еще не сказал ничего существенного. Продолжаю отрывисто, как бы — пунктиром.
Американская жизнь в принципе исключает стабильность, будь то цены, доходы, отношения, завтрашний день всегда в тумане, понятие нулевого шанса отсутствует, но перемены к худшему все же более распространены. Высшее из моих достижений заключается в том, что я: а. Родил полноценного младенца Никки 1 . б. Зарабатываю на жизнь литературой и журналистикой (не служа), что удается весьма немногим, в. Моя жена работает дома, платя няне 60 долларов в неделю. г. Окончательно покончено с пьянством. К этому можно добавить, что я до сих пор не в тюрьме, и это тоже показатель качественный.
Потеряно тоже немало, дома не печатали, а здесь нет аудитории, американцы не считаются, они имеют дело не с тобой, а с переводами — ощущение довольно странное. Кроме того, я с некоторых пор очень тоскую по Ленинграду, Таллину и Пушкинским Горам, но об этом я даже не хочу говорить.
Катя — очень дерзкая, независимая, явно привлекательная внешне, ничему толком не учится, книг не читает, слава Богу — не употребляет наркотиков, заканчивает школу, вечерами где-то пропадает, ездит с друзьями на машине за рок-группой под названием «Сексуальные пистолеты», совершенно в нас не нуждается, мы для нее — неприличные этнические родители, вроде индусов или корейцев. Бабку Катя игнорирует, маму любовно и жалостливо презирает, со мной глухо враждует, ведь я по-прежнему не обладаю ничем таким, что может ее покорить, и я уже не стану певцом или торговцем наркотиками, а писатели, даже относительно признанные (из категории этнических звезд), находятся в смысле престижа между бухгалтерами и шоферами грузовиков.
Лена абсолютно не меняется, пыталась иметь кавалеров, но я это дело изжил серией истерических припадков.
Прости за сумбур. Люда Барышева 2 промелькнула в Австрии и, действительно, в сопровождении молодого кавказца, и навсегда исчезла, я даже не знаю — в Европе она или здесь.
Саша Щедринский 3 , который первый рассказал мне о ваших неприятностях, где-то работает, живет где-то поблизости, вызволил невесту, пропагандирует Каплана 4 на уровне русских газет, Саша мне, вроде бы, симпатичен, он добродушный и веселый балбес.
Донат превратился в благоустроенного пенсионера, чем очень недоволен. Был во Франции, Бельгии, Германии, печатается в русских газетах и журналах, ворчит, что лишился учеников (как будто он Пифагор), задним числом ему кажется, что он был частью дубовой рощи: Шостакович, Райкин, Мечик и так далее.
Моя мать очень помолодела в связи с рождением внука, поет ему советские песни, перепробовала все 100 сортов кефира из нашего супермаркета (гастронома), дружит с нашими знакомыми и презирает еврейских старух.
То, что происходит у вас с Саней, довольно грустно, но, может быть, все это к лучшему, неизвестно, как повернется жизнь при новом руководстве 5 . Надеюсь когда-нибудь чем-нибудь быть вам полезным. А пока буду время от времени посылать вам какую-нибудь чепуху. Знаешь, Тамара прислала очень недовольное письмо, что я все не то посылаю, мне-то казалось, что я шлю какие-то нужные вещи, и ей, и Боре с Валерием, но она явно недовольна. Я, действительно, посылаю редко и что придется, но иногда не очень дешевые вещи, почти всегда не меньше, чем на двести долларов, кроме того, масса дополнительных факторов, почта далеко, отправление посылки занимает чуть ли не целый день (почта здесь государственная, работает хуже в сто раз, чем наша, или точнее — ваша), деньги все время куда-то уходят и так далее. Но тут я, получив ее недовольное письмо, от испуга купил долларов на четыреста — куртки ей и дочке, платья, сапоги, когда покупаешь в спешке — все получается дорого, заодно купил вам штаны и курточку и еще какую-то мелочь — во вторник поеду на почту заполнять бумаги. Объясни при случае Тамаре, что я буду стараться посылать что-то хорошее, пусть не сердится, все же я еще Донату помогаю, много езжу, много теряю по безалаберности и в результате свинства со стороны русских коллег. Но я буду стараться, и вам вскоре пришлю что-нибудь стоящее. Пусть Тамара все же не забывает, что есть еще Анеля, Рома 6 , Лева Станкевич 7 , которому многим обязана мама, и так далее, но, конечно, я очень виноват.
Милая Юля, письмо получилось абсолютно дикое, сумбурное, и мне кажется, что ты будешь чем-то раздражена, поскольку все раздражены, я даже хотел было это письмо не отправлять, но написать другое, более разумное, я уже не в состоянии. Не сердись на меня. Мы тебя очень любим, и Сашу, естественно, тоже, мы часто говорим о том, что Юля — оптимистка, резвая и удачливая, она бы не пропала, я в этом абсолютно уверен, ты действительно обладаешь качествами, очень здесь ценимыми, в отличие от пасмурного меня. Поверь, мы думаем о вас не реже, чем вы о нас, мы не буржуи, много, очень много работаем, часто грустим, но что-то главное было сделано правильно. Скоро, не позже лета, у меня выйдет одна книжка в приличном издательстве, может, я заработаю какие-то ощутимые деньги, и так далее. Всех обнимаю.
Помнящий и любящий вас
Довлатов Сергей
Письма на моем столе
Сергей Довлатов
Письма на моем столе
Когда я был маленьким, то страшно завидовал взрослым, которые имели основания заглядывать в почтовый ящик и время от времени доставали оттуда письма, украшенные пестрыми марками и таинственными штемпелями. Высокое право писать и получать письма казалось мне недосягаемой привилегией зрелости. Лет до десяти я вообще не получал писем, а затем побывал летом 52-го года в пионерском лагере "Артек", познакомился там с мальчиками разных национальностей, и после этого раза два-три в год получал письма то из Средней Азии, то из Прибалтики, то с Украины примерно такого содержания: "Я учусь на пятерки и четверки, активно занимаюсь физкультурой, ухаживаю за зелеными насаждениями, два раза прочитал книгу "Мальчик из Уржума", в нашем городе много достопримечательностей, с пионерским приветом - такой-то". Иногда эти письма заканчивались неформальной фразой; "Жду ответа, как соловей лета".
В конце концов эта переписка заглохла, и я опять несколько лет почти не получал писем, если не считать двух-трех посланий от моих одноклассниц, в которых говорилось: "Давай вместе слушать пластинки Рашида Бейбутова", или "Кто по-твоему выше, Пушкин или Маяковский?", а одно из них заканчивалось словами:
"Если ты любишь Сережку Тюленина, давай дружить".
Потом я стал студентом, у меня началась, так сказать, личная жизнь, но писем мне, в общем-то, никто не писал, потому что все мои знакомые жили в Ленинграде, и свои проблемы мы решали в ходе долгих телефонных разговоров. Если в ту пору я и получал письма, то из библиотек с требованием срочно вернуть взятые там книги или уплатить штраф в размере их пятикратной стоимости, а также - предвыборные повестки, которые в строгом смысле слова и письмами-то назвать нельзя.
Осенью 62-го года меня забрали в армию, я оказался в республике Коми, служил в тайге, да еще и в охране лагерей особого режима, но зато я чуть ли не каждый день получал письма от моих родителей, от старшего брата и нескольких близких друзей, и эти письма очень меня поддерживали в тех кошмарных условиях, в которые я попал, тем более что почти в каждом из них я обнаруживал - рубль, три, а то и пять, что для советского военнослужащего истинное богатство. Эти деньги я, как и все мои сослуживцы, тратил, естественно, на вино и на папиросы, и в результате за три года в армии приучил себя основательно и к тому, и к другому.
Потом я демобилизовался и, находясь под впечатлением увиденного в лагерях особого режима, стал писать рассказы и рассылать их по редакциям. Нормой для меня в те годы было писать по одному рассказу в день, и, соответственно, я рассылал по газетам и журналам семь пакетов в неделю. В ответ я получал бесчисленные письма, которые были настолько похожи, что случись это в наши дни, в Америке, я был бы совершенно уверен, что их создают компьютеры с одинаковой программой. Эти письма неизменно заканчивались такими словами:
"Ваш рассказ нас заинтересовал, но по понятным вам причинам опубликован он быть не может. С уважением - такой-то".
Помню, меня очень раздражало это вот "с уважением", ведь гораздо естественнее в таком контексте было бы написать: "с презрением" или "с отвращением". Какое уж тут может быть уважение к человеку, посылающему в редакцию свой рассказ, который по понятным самому автору причинам не может быть опубликован?!
Все эти письма были похожи, кроме одного, из "Литературной газеты", которое меня совершенно озадачило и до смысла которого я не могу докопаться до сих пор, по прошествии двадцати с лишним лет. Письмо заканчивалось такими словами: "Ваш рассказ нам понравился, и мы напечатаем его в июне текущего года. Хотя надежды мало. С уважением - Цитриняк". Фамилия "Цитриняк" время от времени попадается мне в советской печати, так что я не расстаюсь с надеждой - выяснить, что он тогда имел в виду.
В начале 70-х годов мои наиболее решительные и отчаянные друзья устремились на Запад, и от них время от времени приходили письма в тонких светло-голубых конвертах с синими и красными полосками, и эти редкие письма становились общественным достоянием, мы носили их из одной компании в другую, читали вслух и обсуждали самые мелкие подробности, начиная со штампов на конверте. Помню, как Игорь Ефимов, держа в руках только что полученное с Запада письмо, взволнованно говорил: "Ну почему, почему, почему американ ский штамп такой отчетливый, а на нашем невозможно прочесть ни дату, ни место назначения?! Почему даже в таких пустяках мы на последнем месте?!". Любая информация в этих письмах казалась нам сенсационной, то, что Бродский отрастил длинные волосы, и то, что Славинский поскандалил в баре, и то, что Марамзин купил машину, и даже цвет этой новой машины был предметом наших долгих и оживленных дискуссий.
В 78-м году я окончательно убедился, что на родине меня печатать не будут, и стал подумывать об отъезде, тем более что мои рассказы к тому времени оказались на Западе, и по этому поводу я получал от моих друзей письма, написанные таинственным эзоповым языком:
"Гостинцы от тебя получили и уже передали их по назначению - Володе Максимову и Вите Перельману", и это означало, что мои рассказы получены и переданы редакторам журналов "Континент" и "Время и мы".
Вообще-то, конспираторы мы были неважные, и я хорошо помню одно шутливое постановление, принятое на какой-то нашей шумной вечеринке: "В целях усиления конспирации рекомендуется впредь журнал "Континент" именовать в письмах и разговорах журналом "Контингент"". Шутка была не лишена смысла, потому что я хорошо помню, как один мой знакомый кричал мне по телефону: "Старик, поздравляю, тебя видели в "Континентале", ты понял?! Тебя видели в "Континентале"!" Это означало, что кто-то своими глазами видел мой рассказ, опубликованный в "Континенте".
В 78-м году я уехал, попал в Нью-Йорк, и около года пролежал на диване в раздумьях о судьбах интеллигенции, в то время как моя жена каждое утро отправлялась на тяжелую работу. Письма из Советского Союза приходили редко и не очень-то содержательные, потому что, во-первых, считалось, что они не доходят, а если и доходят, то внимательно прочитываются цензурой, да и вообще, я тогда считал, что с прошлой жизнью покончено.
Через некоторое время мы с группой друзей создали газету "Новый американец" i и вскоре я стал ее главным редактором, и с тех пор в течение двух лет получал от тридцати до пятидесяти писем в неделю, в которых содержались газетные статьи и заметки разной ценности, но в основном упреки от обиженных, отвергнутых авторов, которые истязали меня такими посланиями:
"Мой роман в стихах "Судьба Раисы" я долгие годы не мог опубликовать в газете "Карагандинский первопроходец", а теперь я вырвался на свободу, и опять вы, прислужник газетной мафии, стоите на моем пути к читательским сердцам".
Патриотизма
К.Ф. Рылеев «Иван Сусанин»
Крестьянин Иван Сусанин, спасая от верной смерти юного Михаила Романова, претендента на царский престол, заводит один из польских отрядов в непроходимую лесную глушь. Понимая, что смерть неминуема, Сусанин говорит, что он русский человек, среди которых нет предателей, и готов с радостью умереть за царя и родину.
К.Ф. Рылеев «Смерть Ермака»
Ермак изображен Рылеевым как герой, думающий не о сибирских богатствах, а о том, чтобы честно служить Отчизне: «Сибирь царю покорена, И мы - не праздно в мире жили!»
Д.С. Лихачев «Раздумья о Родине»
Академик считает, что Родина - это всеобъемлющее понятие. «Она подобна огромному дереву, на котором не сосчитать листьев. Но всякое дерево имеет корни..., то, чем мы жили вчера, год назад, сто, тысячу лет назад. Это наша история... Народ, не имеющий таких глубоких корней, - бедный народ. Без прошлого невозможно ни понять хорошо, ни оценить по достоинству настоящее».
Б. Екимов «Переезд»
Повествователь рассуждает о том, что только на родной земле человек может быть счастлив: «Да, никакой тьме не скрыть от глаз человека ту пядь земли, что родилась вместе с ним и держала его на руках чаще матери; подставляла свою мягкую ладонь, когда он падал, не удержавшись на нетвердых еще ножонках; лечила его мальчишеские ссадины - без всяких лекарей, травой своей...; кормила во всякие годы..., поила чистой водой и подняла на ноги. Никакая тьма, кроме смертельной, не скроет от глаз человека ту пядь земли, что зовется его родиной».
Ностальгии (тоски по Родине; любви к Родине)
С. Довлатов «Письмо оттуда» (из цикла «Невидимая газета»)
А. Никитин «Хождение за три моря»
Известный русский путешественник побывал во многих странах, видел удивительную красоту Юго-Восточной Азии, но постоянно жил воспоминаниями о родине, тосковал о ней.
Н. Тэффи «Русь», «Городок»
В сборниках воссоздана горестная жизнь эмигрантов соотечественников, лишенных родины. Тоска по оставленной России заставляет их называть свое существование «загробной жизнью», «жизнью над бездной».
Н. Тэффи «Воспоминания»
Писательница предсказала судьбу целого поколения эмигрантов, покинувших Россию во время революции и Гражданской войны. Эти люди, тоскуя по родине, обречены на трагическое совместное одиночество в чужих странах.
Веры в могущество России
В. Леушкин
Давайте вместе - без «ура»,
Без истерических упреков
Заглянем, братья, во вчера
В тьму исторических уроков!
И освещая лица лет,
Посмотрим им в глаза, как в бездну.
Да, это больно, но полезно,
Нам, убегающим от бед.
А после сядем у огня
И помолчим, кто сколько сможет.
Покуда век еще не прожит,
Воспрянем, дух Руси храня.
Неразрывной связи с родиной, родной землей
А. Солженицын «Матренин двор»
Для Матрены Васильевны её дом, двор, деревня имеют гораздо большее значение, чем место, где живешь. Для героини это смысл её бытия, часть её жизни, память о прошлом, о близких.
Верности данному слову
А.С. Пушкин «Дубровский»
Маша Троекурова, обвенчанная с нелюбимым человеком - стариком Верейским, отказывается нарушить клятву пожизненной верности, данной ему в церкви, когда Дубровский, в которого она была влюблена, опоздал спасти её от этого замужества и остановил свадебный кортеж лишь на возвратном пути из церкви.
А.С. Пушкин «Евгений Онегин»
Татьяна Ларина, верная своему супружескому долгу и данному слову, отвергла чувство тайно ею любимого Онегина. Она стала олицетворением искренности и нравственной силы.
Душевной молодости
И.Бунин «Молодость и старость»
Старик курд своей притчей дал понять красавцу греку, что молодость - это не физическое состояние, а душевное: только тот, кто сохранил в себе достоинство, человечность, остается всегда молодым.
Стремления человека к добру и счастью (веры в счастье, свои силы; любви к жизни)
В.Г. Короленко «Парадокс»
Ян Залуский - калека, но он считает, что «человек создан для счастья, как птица для полета». Врожденное несчастье героя заставило его научиться мастерски, парадоксально владеть своим телом, удивляя окружающих и заставляя их поверить в то, что каждый человек - творец своего счастья.
А.П. Чехов «Вишневый сад»
В Ане Раневской есть юная вера в счастье, в свои силы. Она искренне радуется отъезду из старой усадьбы, потому что начинается новая жизнь.
А.П. Чехов «Невеста»
Надя Шумина уезжает из провинциального города накануне свадьбы, чтобы начать новую, счастливую жизнь, чтобы не превратиться в праздное существо.
Ф.М. Достоевский «Братья Карамазовы»
Старец Зосима неустанно восторгается божественностью мира, богоподобностью человека, учит любви к окружающим.
Ф.М.Достоевский «Идиот»
Князь Мышкин верит в возможность рая на земле, в способность людей преображаться. Он не судит людей, а открыто, по-братски, относится к окружающим. Главное его качество - смирение, способность понять другого и сострадание. Он считает, что красота «спасет мир».
Бескорыстного жизненного служения (способности к
самоотверженности, к принесению себя в жертву ради другого человека
Владимир Арсеньев, выдающийся путешественник, этнограф, историк, географ, всё сделал для того, чтобы богатства Дальнего Востока служили на благо России.
А.П. Чехов «Душечка»
Ольга Семеновна обладала удивительной способностью стать двойником человека, в которого она влюблялась, смотреть на мир его глазами, думать, как он, всю себя отдавая любимому человеку.
А.П. Чехов «Попрыгунья»
Врач Дымов, спасая мальчика, заболевшего дифтеритом, через трубку высасывает у него дифтеритные пленки, сам заражается и умирает.
Н.С. Лесков «Очарованный странник»
Иван Флягин, герой повести освобождает от тяжелой солдатской службы молодого крестьянина, под его именем отправляясь служить в армию.
К.М. Станюкович «Матросик»
Герой рассказа, Илья Кушкин, бесконечно добр и готов помочь каждому. Он пошел служить на флот вместо своего только что женившегося односельчанина. Илья спас экипаж, когда корабль терпел бедствие, а сам погиб.
Б. Васильев «Летят мои кони...»
Писатель рассказывает о докторе Янсене, обладавшем редчайшим даром жить не для себя. Жители Смоленска считали его святым, потому что не было более бескорыстного и честного человека, отдающего себя людям, помогающего им во всем. Он и погиб, спасая детей.
Нравственной прочности человека
В. Быков «Сотников»
Сотников, физически слабый и больной, морально оказывается гораздо сильнее Рыбака, напарника, с которым он отправился в разведку. Рыбак стал предателем, а Сотников предпочел смерть подобному позору.
Верности своим убеждениям
А. Петров «Житие протопопа Аввакума»
Аввакум, опальный священник, старообрядец, боровшийся за свои убеждения в годы церковных реформ. Он не изменил своим убеждениям даже под угрозой смерти, сознательно пошел на добровольное мученичество.
М. Шолохов «Судьба человека»
Судьба героя рассказа Андрея Соколова очень трагична; Не всякий человек смог бы вынести то, что пришлось пережить герою: плен, известие о гибели жены и дочерей, а впоследствии и сына. Однако Андрей сумел выстоять и даже взять на воспитание Ванюшку, которого тоже осиротила война.
А. Солженицын «Один день Ивана Денисовича»
Иван Шухов сохранил достоинство, сумел в адских условиях сталинских лагерей остаться человеком, не сломаться. Жизнь Шухова не ограничена лагерем, он вспоминает деревню, семью, войну и это дает ему силы жить.
Самовоспитания
И.С. Тургенев «Отцы и дети»
Базаров считал, что «каждый человек сам себя воспитать должен».
Н. Чернышевский «Что делать?»
Рахметов всю свою жизнь посвятил физическому и нравственному усовершенствованию и для многих стал образцом самовоспитания.
Я. Голованов «Этюды об ученых»
Знаменитый русский мореплаватель Василий Головин рано остался сиротой, рано осознал ответственность за свое будущее. Он много работал над собой и поэтому впоследствии стал примером для всех русских мореплавателей. Полярный исследователь Руал Амундсен с детства готовил себя к суровым путешествиям: зимой спал с открытым настежь окном, пробегал на лыжах по 50 километров в день, работал матросом на зверобойной шхуне... Ученый считал, что сила воли - главное в самовоспитании.
Дружбы, товарищества
Н.В. Гоголь «Тарас Бульба»
Тарас Бульба, центральный персонаж повести, считал, что товарищество выше семьи, выше родства по крови, выше всего земного.
Д. Лондон «В далеком краю», «Любовь к жизни»
Товарищеская поддержка - это, по мысли писателя, решающее условие победы над природой. Мораль Севера основана на доверии и взаимной честности. Суровые условия обнажают подлинную ценность человека. Трус, ничтожный человек, по убеждению автора, скорее погибнет, чем смелый. Так гибнут потерявшие самообладание золотоискатели в новелле «В далеком краю» и Билл, бросивший товарища, в рассказе «Любовь к жизни».
Интернационализма (межнациональных отношений)
К.М. Станюкович «Максимка»
История спасения матросами маленького негра, впоследствии названного Максимкой, показывает, что каждый имеет право на свободу, любовь и заботу
С. Довлатов «Понадобилось мне...» (из цикла «Сентиментальный марш»)
Кеннет Бауэре, герой очерка, всех людей мира разных национальностей считает своими родственниками, братьями, и учит этой мудрости окружающих.
Ю. Бондарев «Берег»
Любовь русского лейтенанта Никитина и немки Эммы, их
человечность - это стремление преодолеть национальные и идеологические барьеры.
А. Приставкин «Ночевала тучка золотая»
Дети - русский Колька и чеченец Алхузур - стали настоящими братьями вопреки тому безумию, которое творили взрослые в стране, в частности на Кавказе. Маленький чеченец чувствовал, как тяжело Кольке после страшной гибели его брата Сашки, он полон сострадания. Только такая знакомая братская помощь помогла Кольке вернуться к жизни. Алхузур отрекся от собственного имени, спасая друга: он назвал себя Сашкой. Его мудрый поступок совершил ожидаемое чудо: Колька поднялся, но уже ничто не заставит его увидеть в чеченце врага.
В детском приемнике были собраны дети разных национальностей: татарин Муса, ногаец Балбек, немка Лида Гросс. Жили армяне, казахи, евреи, молдаване и два болгарина. Для них не существовало понятия национальной неприязни: дети дружили, оберегали друг друга.- Воспитательница Регина Петровна утверждала: «Плохих народов не бывает. Бывают лишь плохие люди».
Одиннадцатилетний Колька, несмотря на пережитый ужас, не озверел, а старался понять, почему чеченцы убили его брата. Он размышлял как истинный интернационалист: разве нельзя сделать, чтобы никто никому не мешал, никто никого не убивал, чтобы все люди жили дружно, одной семьей.
Любви и милосердия
Маргарита способна на глубокую, преданную, самоотверженную любовь, и потому она нравственно неуязвима. Подобно тому, как Иешуа остаётся человеком даже находясь во власти убийц, а одному из них сочувствует и помогает, так и Маргарита, попав в чудовищную компанию растлителей, висельников, отравителей, мерзавцев всех времён и народов, остаётся человеком: никто из них ей не противен, она старается понять их, сочувствует им. Она потеряла самое дорогое - своего Мастера, но не замкнулась в своём горе: она видит горе другого человека и активно сочувствует ему.
Р. Брэдбери «Карлик»
Эйми, героиня рассказа, видит в карлике, посещающем аттракцион кривых зеркал и утешающемся тем, что его уродство в зеркале преображается в красоту и стать, человека с большой душой. Именно она решила подарить это зеркало карлику, чтобы хоть что- то радовало беднягу в его несчастной жизни.
В. Гюго «Отверженные»
В доме епископа Мириеля нет запоров, днем и ночью он помогает бедным. Он раздает свое жалованье нищим, устраивает больницу в епископском дворце. Вся жизнь этого человека посвящена служению человеку.
Мужества, героизма, нравственного долга
Б. Васильев «А зори здесь тихие»
Девушки-зенитчицы погибли, уничтожая отряд диверсантов. Их не испугало численное превосходство врага.
В. Быков «Знак беды»
Крестьянка Степанида, героиня повести, во время войны борется с немцами, как может: выдаивает корову в траву, лишь бы не поить молоком фашистов, прячет винтовку, пытается взорвать мост и, чтобы бомба не досталась немцам, сжигает свой дом и в нем себя.
Б. Васильев «В списках не значился»
Лейтенант Плужников, приехавший служить в Брестскую крепость накануне войны, стал одним из её последних защитников. Даже враги были поражены его мужеством и несгибаемой волей.
Б. Полевой «Повесть о настоящем человеке»
Летчик Алексей Маресьев, герой повести, только благодаря своей воле и мужеству выжил даже после того, как ему ампутировали обмороженные ноги, когда он полз к нашим по тылам врага. Герой впоследствии вновь вернулся в свою эскадрилью, доказав всем, что он властен над своей судьбой.
В. Быков«Журавлиный крик»
Василий Глечик, ещё совсем мальчик, во время войны не оставил позицию. Мысль о спасении была для него неприемлемой. Он не нарушил приказ комбата, выполнил его ценой собственной жизни, остался верен присяге и долгу перед родиной.
Э. Хемингуэй «Непобежденный»
Старый матадор ради куска хлеба и из профессионального чувства не хочет признать себя инвалидом. Он выходит на арену и даже тяжело раненный быком так и остается до конца непобежденным.
Э. Хемингуэй «Старик и море»
Старый рыбак Сантьяго из породы людей несгибаемых. «Человек не для того создан, чтобы терпеть поражение», - говорит он. Его поединок с большой рыбой - это пример несгибаемого мужества, стойкости, непобежденности.
Интеллигентности
Д.С. Лихачев «Письма о добром и прекрасном»
Сменяются политические эпохи, но в нашей стране отношение власти к памятникам отечественной культуры, к церквам, музеям, библиотекам никогда не вселяло оптимизма. Экология культуры должна стать одной из важнейших задач современности: ведь в ней истоки нравственности, без которой немыслим человек.
Гуманизма
А. Адамович «Немой»
Во время войны одну из белорусских деревень каратели должны были сжечь, но немец Франц не может убить Полину и ее мать, хозяев дома, в котором он жил. Он убивает своего наставника - фашиста и вместе с Полиной и ее матерью прячется в погреб. Когда приходят советские войска, Полина представляет немца немым братом, спасая его, как когда-то Франц спас их.
М. Шолохов «Журавлиный крик»
Казак Гаврила, потеряв сына Петра, полюбил, как родного, чужого человека, врага, коммуниста Николая Косых, которого подобрал тяжело раненным и выходил. Всепоглощающая ненависть к красным сменилась отцовской любовью и заботой.
Б. Екимов «Ночь исцеления»
Подросток Гриша, герой рассказа, приехал на каникулы к бабушке, которая по ночам часто кричит, плачет, молит о помощи: ей каждую ночь снится, что она потеряла карточки и голодными останутся ее дети. Гриша не кричит бабушке: «Молчать!», как советовала сделать его мать, он состраданием и любовью излечил её от страшных воспоминаний.
Б. Екимов «Продажа»
После развала Советского Союза мать и дочь, как и многие другие, стали беженцами из Таджикистана. Они оставили родной дом, спасаясь от грабежей и убийств. В поезде эти женщины стали свидетелями того, как пьяная мать продавала свою трехлетнюю дочь. Спасая девочку, беженки отдали пьянице все свои скудные сбережения, а ведь эти деньги у них были последними.
Б. Екимов «Как рассказать...»
Сварщик Григорий однажды помог тете Варе, немощной старушке, вскопать огород. Она пригласила его за стол, искренне благодарила. Григорий потом уехал в Москву, но каждую весну приезжал на Дон, чтобы помочь тете Варе. Он никому об этом не рассказывал, просто чувствовал, как нужна ей помощь. Григория, сироту, так же согрели когда-то моряк Вася, сводивший в цирк и угостивший мороженым, контролер тетя Катя, кормившая вкуснейшими пирожками с капустой... Человеку для счастья совсем не много нужно - любовь и забота
Б. Екимов «Просто - соседи»
Нюру в 30-е годы уволили из детского сада, где она работала уборщицей, как жену врага народа. Она осталась без работы, без средств к существованию с девятилетним сыном на руках. От голодной смерти спасла их соседка, портниха, которая три года каждый день платила Нюре деньги за пришитые пуговицы, несложную помощь.
Р. Брэдбери «Берег на закате»
Герой рассказа, Том, стареющий мужчина, сохранил в себе детскую непосредственность, веру в чудо и добро. Том, не слушая сулящего золотые горы друга, противостоит силе денег и возвращает на свободу русалку.
Веры в будущее, любви к жизни
Д. Лондон «Любовь к жизни»
Герой вывихнул ногу, и напарник, Билл, бросает его - ведь слабым не выстоять в битве за жизнь. Но герой выжил. Рассказ стал гимном человеку - его упорству, мужеству, воле. Любовь к жизни руководила процессом борьбы за существование.
А. Адамович, Д. Гранин «Блокадная книга»
Подвиг ленинградцев вызван не угрозой уничтожения. 900 блокадных дней вместили в себя не только немыслимые страдания, но величайшую веру в будущее, в победу.
Веры в человека
М. Горький «На дне»
Лука, персонаж пьесы, считает, что каждый человек - тайна, но все для лучшего живут, поэтому всякого человека надо уважать: «неизвестно ведь нам, кто он такой, зачем родился и что сделать может... может, он родился-то на счастье нам... для большой нам пользы?..» Лука стремится помочь скрытым силам человека из тайных сделаться явными. Его вера в людей в основном соответствует их внутренним стремлениям и возможностям (Актер, Пепел).
Сострадания, милосердия
В. Тендряков «Хлеб для собаки»
Володя Тенков в голодный 1933 год спасает от смерти собаку, отдавая ей хлеб, подкармливает раскулаченных, что умирают на станции.
А. Приставкин «Золотая рыбка»
Герой рассказывает о сестре Люсеньке, которая во время войны жила в детдоме и о том, как её спасли от голодной смерти девочки, которые жили с ней в одной комнате.
В. Гюго «Отверженные»
Жан Вальжан живет не для себя, а для других людей. Он помогает всем героям «Отверженных»: Фан- тине, Козетге, Мариусу, Анжольрасу, спасает приговоренного к расстрелу шпиона Жавера.
К. Воробьев «Сказание о моем ровеснике»
Дед Матвей во время гражданской войны спас ребенка, Алёшку, согрел его сиротское детство, принял, катодного внука.
Добра (любви) как воскрешающей силы
М. Булгаков «Мастер и Маргарита»
Сила добра, человеческая сила, которую воплощает в себе Иешуа, в том, что он видит душу другого, понимает его и старается ему помочь. Именно этим прежде всего поражает Пилата арестант. Иешуа совершил величайшее чудо: дал место в своей душе человеку, который угрожает его жизни, может стать его палачом,"- он его полюбил! И что-то повернулось в душе Пилата. И с этого момента начинается его перерождение.
Л. Улицкая «Бедные родственники»
Ася, бедная и слабоумная женщина, деньги и вещи, полученные ею от Анны Марковны, родственницы, регулярно отдаёт полупарализованной старухе. Ася относила деньги больной старухе только ради одного «спасибо»; она делала это тайно и получала удовольствие оттого, что кому-то нужна.
Л. Улицкая «Перловый суп»
Марина, мать героини рассказа, в страшные тридцатые годы не осталась равнодушной к чужой беде: она помогала нищим, кормила их, прощала даже ложь и предательство. Перловый суп, который она варила для несчастных, - это напоминание и о равнодушии людей, и о бескорыстной сердечной теплоте самой Мариночки.
Б. Екимов «Говори, мама, говори...»
У старушки Катерины дочь живет в городе. Тяжело матери одной на хуторе, но дочь купила ей мобильный телефон. Многое хотелось Катерине рассказать дочери, однако та, экономя деньги, отделывалась лишь просьбой говорить конкретно о здоровье. Но мелочи в жизни матери, самого близкого человека, тоже важны. К счастью, дочь это вовремя поняла, и Катерина сразу почувствовала, как любит её дочь, как нуждается в общении с ней.
Б. Екимов «Тары да бары»
Мелкие обиды разрушили отношения в семье бабушки Любы: дочь и внучка почти не общались с ней, вечерние задушевные разговоры, которыми жила старушка, прекратились. Однако наступил момент, когда родные вдруг остро ощутили, что бабушка Люба недолговечна, смиренна: она ни разу не упрекнула их в бессердечии. Родные поняли, что нужно дарить ей свое тепло, любовь, пока это возможно, пока она жива.
В. Гюго «Отверженные»
Ожесточенный жизнью каторжника Жан Вальжан становится высоконравственным человеком благодаря доброму поступку епископа" Мириэля, отнесшегося к нему не как к преступнику, а как к человеку, нуждающемуся в моральной поддержке.
Соотношения внутренней и внешней красоты
Ю. Яковлев «Черника»
Коля Луковкин заболел в пионерском лагере и был помещён в изолятор. Мальчик чувствовал свое полное одиночество и очень от этого страдал. Внешне некрасивая девочка пришла к нему и угостила его черникой. Но за её невзрачной внешностью он увидел доброе сердце. Для Коли мир стал совсем другим, он выздоровел, а девочка стала казаться ему красивее и умнее всех.
В. Тендряков «Находка»
Угрюмый, суровый инспектор рыбнадзора Трофим Русанов нашел брошенного, новорожденного ребенка в глухой лесной избушке. Инспектору не удалось спасти малышку, но этот случай и последующие события заставили его пересмотреть свое отношение к людям, сочувствовать им.
Возвышающей силы любви
А. Куприн «Суламифь»
Царь Соломон силой своей любви превратил Суламифь, простую девушку из виноградника, в царицу.
А. Куприн «Гранатовый браслет»
Для маленького чиновника Желткова любовь к княгине Вере Шейной стала смыслом жизни, а любимая женщина - той, в которой «воплотилась вся красота земли». Это чувство помогло ему стать нравственно выше Булат- Тугановского, брата Веры, который решил, что с помощью властей можно запретить любить.
Талантливости, природной одаренности
Н.С. Лесков «Левша (Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе)»
Косой и плохо владеющий правой рукой тульский оружейник Левша подковал блоху, не различимую глазом.
Я. Голованов «Этюды об ученых»
Леонардо да Винчи был не только печальным художником, но и математиком, астрономом, биологом, ботаником, анатомом, физиологом, военным инженером, певцом, поэтом, музыкантом.
Ответственности (за близких; окружающих; за свои действия)
И. Бабель «Конармия»
Старый еврей Гедали мечтал о том, что революция принесет добро и справедливость. Однако он же и говорит: «Хорошие дела делает хороший человек. Революция - это хорошее дело хороших людей. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди».
А. де Сент- Экзюпери «Планета людей»
Писатель рассказывает об аварии, которая произошла с летчиком в Андах, о том, как он, затерянный в снегах, заставляет себя ползти вперед, забывая о боли. Его спасло чувство ответственности сначала за жену, затем за себя, за почту, за товарищей, которые ждут его возвращения.
Нравственного выбора
В. Распутин «Деньги для Марии»
Кузьма пытается спасти от тюрьмы свою жену Марию, допустившую растрату в магазине, и деньги, которые он собирает по деревне, позволяют проверить каждого из сельчан на нравственную прочность.
Ю. Левитанский
Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку -каждый выбирает для себя. Каждый выбирает по себе слово для любви и для молитвы. Шпагу для дуэли, меч для битвы каждый выбирает по себе. Каждый выбирает по себе. Щит и латы. Посох и заплаты. Меру окончательной расплаты. Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает для себя.
В. Гюго «Отверженные»
Жан Вальжан сам обрекает себя на одиночество, уступив любимую Козетту Мариусу и добровольно устраняясь из ее жизни, чтобы не помешать ее счастью.
В. Быков «Обелиск»
Учитель Олесь Мороз добровольно пошел на казнь со своими учениками. Он мог бы остаться жить. Но бросить ребят одних в последние часы, минуты их казни он не мог, ведь это означало бы для него измену своим воспитанникам, измену своим нравственным принципам.
В. Быков «Волчья стая»
В неравной схватке с карателями погибает радистка Клава, и раненный Левчук, спасает её новорожденного сына, пробираясь сквозь леса и болота, пройдя сквозь нечеловеческие муки.
В. Быков «Сотников»
Во время войны, выполняя очередное задание командира партизанского отряда, Сотников с честью проходит через тяжелые испытания и принимает смерть, не отрекаясь от своих убеждений, а Рыбак становится предателем, спасая свою жизнь. Перед лицом смерти человек остается таким, каков он есть на самом деле. Здесь проверяется глубина его убеждений, его гражданская стойкость.
Смысла жизни
Один из героев рассказа, размышляя о смысле жизни, приходит к такому выводу: «Человеку, в общем-то, нужен кусок хлеба и кружка воды. Остальное - лишнее. Хлеб и вода. Вот он и живет. И душу живую».
Поиска счастья в жизни
Б. Екимов «Мальчик на велосипеде»
Герой понимает, что счастье - не в деньгах, не в мире материальных интересов, а в самой жизни на родной земле:
«Я пробыл пятнадцать дней дома. И это равно пятнадцати годам жизни... Долгие дни, мудрые, счастливые. Пойти на Вихляевскую гору и сидеть, глядеть, думать. Как травы растут. Как облака плывут. Как живет озеро. Вот она, жизнь человеческая. Работать в огороде, плетень плести во дворе. И жить. Слушать ласточек, ветер. Солнце для тебя встает, роса падает, дождь - все доброе, сладкое. Зарабатывать на хлеб чем-нибудь и жить. Жить долго и мудро, чтобы потом, на самом краю, не проклинать себя, не скрипеть зубами»
Человеческих возможностей
Р. Бах «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»
Чайка по имени Джонатан Ливингстон стала символом беспредельных возможностей того, кто умеет мечтать, верит в совершенство и любит жизнь.
ЧЕЛОВЕК В ХОДЕ ИСТОРИИ
Переоценки ценностей в тоталитарном государстве
В. Шаламов «Одиночный замер»
Попадая в лагерь, человек как бы теряет все, что связывает его с нормальной человеческой средой обитания, с прежним опытом, который теперь неприменим. Герой рассказа Дугаев почти умирает от голода: «Последнее время он плохо спал, голод не давал хорошо спать. Сны снились особенно мучительные - буханки хлеба, дымящиеся жирные супы». Опыт ГУЛАГА подтвердил, что так называемая переоценка ценностей - не сложное психологическое явление, а неминуемая участь каждого зэка. На самом деле, человеку, чтобы не умереть физически, нужна пища и сон, а до смерти духовной никому нет дела. Заключённый понял, что ради еды он способен абсолютно на всё.
В. Шаламов «Ночью»
В рассказе «Ночью» зэки Глебов и Багрецов при свете луны выкапывают труп с целью снять с мертвеца одежду. Они продадут бельё, променяют на хлеб, может быть, даже достанут немного табаку. Писатель пытается показать, что нравственные и физические силы человека не безграничны. По его мнению, одна из главных характеристик лагеря - растление.
В. Шаламов «Детские рисунки»
Тоталитарная система сделала всё, чтобы убить в ребенке фантазию, сказку, мечту: детские рисунки в тетради, найденной на помойке, реалистично передан страшный мир ГУЛАГа.
В. Тендряков «Параня»
Деревенская дурочка Параня в 1937 году случайно получила неограниченную власть над деревней, повторяя имя Сталина и грозя пожаловаться ему на тех, кто её обижает, потому что она, по слухам, «невеста Сталина». Эта безумная идея никому не кажется такой: тоталитарная власть создает абсурдное мышление.
Довлатов Сергей
Письма Ефимову
* * *Довлатов - Ефимову
Дорогие Игорь, Марина! Спасибо за письмо. Получили ли вы мое, на адрес Карла [Проффера]? Я туда вложил два письма, Игоря уже не заставшие. И еще, что делать с копией «Бедности народов»? [Рукопись книги, вышедшей в следующем году под названием «Без буржуев».] Может, она срочно необходима?
У нас все по-прежнему. Вадик [Бакинский] сказал корреспонденту радио, что на него было семь покушений. Прямо Лев Троцкий!
У нас было интервью в консулате. Я чиновнику не понравился. Он привязался к моей дурацкой татуировке. Долго и неприязненно расспрашивал об аресте. Им смертельно надоели диссиденты. Особенно фальшивые. Кроме того, мне объяснили, что я олицетворяю средний тип международного преступника. И даже конкретно похож на важных австрийских бандитов югославского и венгерского происхождения.
Да, еще такое событие. Отличилась Глаша. Покусала австрийских детей. Нужно три раза повести ее к доктору. И каждый раз платить деньги.
Кирилл Владимирович [Косцинский, он же Успенский] без вас совершенно распоясался. Без конца меня обижает. Публично сказал, что я - альфонс. Моя терпимость не поспевает за его остроумием. Сегодня едет в Швейцарию, гад!
Я наблюдал жуткий скандал в доме Успенских. Суть была в том, что Наталья Илларионовна ходит полуодетая из ванной в комнату. Кирилл привел довод, что он, будучи телесно мерзок, не ходит голый и другим этого не позволит.
Хозяйка Барбара Михль, оказавшаяся чудной девкой, запретила Лене [Лапицкой] играть на пианино. (Соседи наверху возражают.) Для меня это большая радость.
Салон Рудкевича [представителя «Посева» в Вене] хиреет день ото дня. Приезжал глава НТС, Поремский. Он мне не понравился. Мировоззрение времен Антанты. И дикие мысли о перевороте в СССР.
Без вас тут жить скучно. Надеюсь - увидимся. Да, собирается ехать Бобышев. Осудивший в стихах эмигр. Бродского. «Сейчас ты в заграничном том пределе, куда давно глаза твои глядели». Обнимаю вас и люблю. Привет Наташе.
Довлатов.
* * *Довлатов - Ефимовым
Дорогие мои, здравствуйте!
Книжки получил, огромное спасибо. И Карла благодарите.
Оба «Глагола»… дал некоей Агаджановой. Она - жена Перельмана, филолог. Выглядит плохо, но имеет диплом. Знает трудные слова. В разговоре упоминает Жирмунского и Вялого. Попробует написать рецензию. Если получится здорово - в «Континент». Если не очень - в «РМ» [ «Русскую мысль»]. Уфляндом же я сам займусь. Хочу написать про него микроскопический очерк для «Эха». Как бы литературный портрет с цитатами. Нечто художественное. Плюс небольшую заметку в «Русскую мысль». Развернутый анонс. Вообще-то я к газете охладел. Там некий Рафальский (он же М.Сергеев) изругал «Эхо» и всех его участников. Обзор у него заканчивается словом «экскременты». А стиль такой: «…Конечно, Марамзин, возможно, прав…» Хуже (для Марамзина) и выразиться невозможно. Он ненавидит таких оборотов… Да, еще я написал им гадость про Андрея Вознесенского. Не опубликовали…
У нас все по-прежнему. Скажите бабушке (имя-отчество забыл, простите), что мать голубей кормит.
Приезжала на двое суток фрау Барбара Михль… Вполне… Мама гостила у Натальи Илларионовны. Лена аккомпанировала Платону Швецу в Мюнхене. «О, как я стал взволнован!..» (В.Ерофеев, «Москва - Петушки», глава третья). Тем не менее починить водогрей за свой счет отказалась. Такова загадочная австро-венгерская душа. «Фантастиш, фантастиш!», а раскошелиться - так нет…
Мы улетаем 22-го. Глаша обойдется чуть ли не в триста долларов. Это почти все наши деньги. Лишь бы добраться благополучно. Мать хворает.
Я купил за 700 шиллингов неисправный магнитофон. Будучи идиотом.
Экземпляры «Невид. книги» я послал: на радио Либерти [ «Свобода»] с благодарностью, Терновскому с неким прицелом, Марамзину с дружеским чувством и не без прицела же, дяде Леопольду, о чем жалею, и Вадиму Делоне. И все.
Игорь, Марина! Я знаю, как вы перегружены. У меня в одном старом рассказе учительница спрашивает у двоечника: «Волга впадает в Каспийское что?». Я вам буду задавать такие же вопросы. Чтобы отвечать, если найдете время, совсем коротко.
Итак. Что делать с копией «Бедности народов»? Выслать, привезти, взять себе?
Отозвался ли «Континент» на Маринину рецензию? Есть энтузиасты, хотят написать. Так чтобы я мог регулировать поток восхвалений…
Леша [Лев Лосев] не пишет, наверное очень занят. Скажите ему, что мы улетаем 22-го. Если не успеет ответить, я дам о себе знать из Нью-Йорка. Ему большой привет.
Должен ли я что-нибудь написать Карлу, поблагодарить? Или это назойливо?
Ну, будьте здоровы. Все будет хорошо. Особенно - у вас. Привет вашей бабушке и дочкам. Карлу и его жене.
Ваш С. Довлатов.
* * *Довлатов - Ефимовым
Дорогой Игорь, здравствуйте!
Посылаю вам рецензию на Уфлянда. (Или что-то в этом роде.) Я ее отослал Марамзину, подразумевая либо «Эхо», либо «Свободу». А может, и то и другое. Для «Континента» жидковато. Дворяне из «РМ» не оценят. Короче, опытный Володя сам решит.
Филолог Агаджанова что-то пишет. В качестве не уверен. «Глагол» трудный материал для рецензирования, согласитесь. Я ей посоветовал держаться ближе к обзору.
У нас все по-прежнему. Мать здорова. Алкоголизм совершенно заглох.
С «Гранями» я не поладил. Это богадельня. Ответили через два с половиной месяца. В советской манере. «Рассказ необычайно талантливый» (дословно). А потом сказано - использовать не можем. С чем-то он (рассказ) перекликается. Может, с Вашей статьей будет удачнее…
Только что вынул из ящика письмо от Марины. Ответ на другой стороне. Обнимаю Вас.
С. Довлатов.
P.S. Экз. рецензии сохраните, может пригодиться. С.
Дорогая Марина!
С Володиной затеей я уже примирился. И уже не возражаю. (Если Игорь да Леша не против.) Хотя по-прежнему боюсь выходить за рамки литературы. Для меня это всегда кончалось позором…
Как я могу обижаться на Лешу? Я перед ним в безнадежном долгу. И рассказы мои он всем навязывал. И копий мне наделал. И с книжкой, я уверен, нажимал. Насколько я догадываюсь, Проффер ею восхищался умеренно. А душевное тепло и сердечный экстаз - личное дело каждого. Если бы Леша предоставил мне свою жену и квартиру и к тому же страстно меня целовал все равно это чепуха по сравнению с тем, что он сделал…
Здравствуйте, Любовь Михайловна! Не могли бы вы, пожалуйста, проверить мое сочинение по критериям? Заранее спасибо.
Текст:
(1)Это письмо дошло чудом. (2)Вывезла его из Союза одна героическая француженка… (3)Вот это письмо. (4) Я пропускаю несколько абзацев личного характера.(5) И дальше:
«(6) Твоя эмиграция – не частное дело. (7) Иначе ты не писатель, а квартиросъемщик. (8)Ты вырвался, чтобы рассказать о нас и о своем прошлом. (9)Все остальное мелко.(10) Все остальное унижает достоинство писателя.
(11)Ты ехал не за джинсами и не за подержанной автомашиной. (12)Ты ехал – рассказывать. (13)Так помни же о нас…
(14)Говорят, вы стали американцами, свободными, раскованными, динамичными. (15)Почти такими же стремительными, как ваши автомобили.(16) Почти такими же содержательными, как ваши холодильники… (17)Мы смеемся над этими разговорами.(18) Смеемся и не верим. (19)Да какие же вы американцы?! (20)Не бывать тебе американцем.(21) И не уйти от своего прошлого. (22)Это кажется, что тебя окружают небоскребы. (23)Тебя окружает прошлое. (24)То есть мы. (25)Еще раз говорю – помни о нас…»
(26) Я много раздумывал над этим письмом.
(27) Есть свойство, по которому можно раз и навсегда отличить благородного человека.(28) Благородный человек воспринимает любое несчастье как расплату за собственные грехи. (29)Он винит лишь себя, какое бы горе его ни постигло.
(30) Если изменила любимая, благородный человек говорит: «Я был невнимателен и груб.(31)Подавлял ее индивидуальность. (32) Не замечал ее проблем.(33)Оскорблял ее чувства.(34) Я сам толкнул ее на этот шаг».
(35) Если друг оказался предателем, благородный человек говорит: «Я раздражал его своим мнимым превосходством.(36) Высмеивал его недостатки.(37) Задевал его амбиции.(38)Я сам вынудил его к предательству…»
(39) А если произошло что-то самое дикое и нелепое?(40) Если родина отвергла нашу любовь?(41) Унизила и замучила нас? (42) Предала наши интересы?
(43) Тогда благородный человек говорит: « Матерей не выбирают.(44) Это моя единственная родина.(45) Я люблю Америку, восхищаюсь Америкой, благодарен Америке, но родина моя далеко.(46) Потерявшая, загубившая и отвергнувшая лучших сыновей!(47) Где уж ей быть доброй, веселой и ласковой?!»
(48) Березы, оказываются, растут повсюду.(49)Но разве от этого легче?(50) Родина – это мы сами.(51)Наши первые игрушки.(52)перешитые курточки старших братьев.(53) Бутерброды, завернутые в газету.(54) девочки в строгих коричневых юбках.(55)Экзамены, шпаргалки…(56)Нелепые, ужасные стихи…(57) Армейская махорка…(58) Косо перечеркнутые строки…(59) Рукописи, милиция…
(60) Все, что с нами было, - родина!. И все, что было, - остается навсегда…
(С.Довлатов)
Сочинение:
Не всегда в родной стране человек окружён почётом, подчас за границей условия для жизни и работы оказываются более выгодными. Некоторые люди, уехав из родного края, навсегда забывают свои корни, свою культуру, свою историю. Однако верна ли такая позиция? Как истинно благородный человек должен относиться к своей Родине? Над этим вопросом размышляет в своём тексте известный писатель С. Довлатов.
В отрывке из письма, приведенном автором, ставится под сомнение, что эмигрировавший в Америку Довлатов когда-нибудь сможет стать настоящим американцем. Автор письма утверждает: где бы человек ни находился, его всегда будет окружать память о родном крае, о своих друзьях, с которыми пришлось расстаться. Размышляя над этим письмом, Довлатов пишет, что для благородного человека родина всегда остается родиной, даже если там невозможно добиться признания и поддержки. Внутри нас всегда существует частица прошлой жизни, детства. Так автор приводит нас к мысли о том, что невозможно отречься от той страны, где ты родился, так же, как невозможно выбрать своих родителей. Я полностью согласен с писателем и так же считаю, что любовь к родине – это одно из самых благородных и прекрасных чувств каждого человека.
Этим чувством проникнуты многие произведения русской литературы. Именно любовь к родине помогала писателям творить даже в самые тяжелые минуты своей жизни. Так, замечательная русская поэтесса Анна Ахматова писала:
Мне голос был, он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда». […]
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух…
Это стихотворение проникнуто необыкновенным патриотизмом. Даже в годы суровых потрясений, перед лицом неизвестности, Ахматова готова остаться в России и переживать ее беды вместе с ней.
Несомненно, именно чувство любви к родному краю сплотило множество людей в страшные годы Великой Отечественной Войны, дало им силы для совершения подлинно героических поступков. Вспомним героя произведения Б. Полевого «Повесть о настоящем человеке» летчика Алексея Мересьева. Пережив неизмеримое несчастье, лишившись ног, он смог сохранить душевные силы и научиться ходить, смог вернуться в строй и опять подняться в воздух. Мне кажется, что именно желание защитить родную землю помогло ему совершить такой поступок.
Таким образом, для истинно благородный человек никогда не сможет отвернуться от своей родины. Именно любовь к ней делает его сильнее.